Сердце мира

Я — не один из воскреснувших, Я — само Воскресение. Тот, кто живет во Мне, тот, кто погрузился в Меня — погрузился в Воскресение. Я — пресуществление. Как пресуществляются хлеб и вино, так пресуществляется и мир во Мне. Каким бы малым ни было горчичное зерно, не успокоятся его внутренние силы, пока оно не разрастется так, что в тени его окажутся все растения мира. Так не успокоится и Мое Воскресение, пока не будет открыт гроб последней из душ, пока Мои силы не коснутся последней ветви творения. Вы видите смерть, вы чувствуете это постепенное движение вниз, к концу. Но сама смерть есть жизнь; возможно, наиболее живая жизнь. Это темные глубины Моей жизни: конец — это начало, а движение вниз — это движение вверх.

Что можно назвать смертью после того, как Я умертвил смерть? Не обрела ли отныне каждая смерть смысл и отпечаток Моей смерти? Не в том ли смысл смерти, что она стала раскрытыми для объятий руками, совершенной жертвой, принесенной ради лона Отца? Смерть рушит все преграды, смерть открывает навсегда запертые засовы, и вот вода прорывается сквозь шлюзы на свободу. Все страхи, сопровождающие смерть, — это всего лишь утренний туман, который рассеивается в голубизне неба. И даже медленное умирание человеческих душ — если они наглухо закрываются перед Богом, если окружают себя рвами и стенами, если мир громоздится вокруг них, как кладбище, если любовь проникается запахом тления, надежда увядает, а непреклонная гордыня змеиными

языками вздымается из бездны, — не выстрадал ли Я все эти смерти, и что сможет сделать этот яд перед лицом смертельного противоядия Моей любви? Ужас превратился в одеяние Моей любви, стал оградой, через которую можно пройти.

Не бойтесь смерти. Смерть есть освобождающее пламя жертвы, а жертва есть превращение. Превращение же есть соучастие в Моей вечной Жизни. Я есмь Жизнь. Кто верит в Меня, кто ест Меня и пьет, тот обладает жизнью — вечной Жизнью, уже здесь и сейчас, и Я воскрешу его в последний день. Способны ли вы постичь эту тайну? Вы живете, действуете, страдаете, но это не вы сами: Кто-то Другой живет, действует и страдает в вас. Вы — созревающий плод, но то, что приводит к созреванию, то, что зреет само, — это Я. Я — сила, Я — полнота, изливающаяся в вашу пустоту и наполняющая ее, но эта полнота сама заполняет себя в пустоте, и потому — вы Моя полнота. Я нужен вам, ибо без меня вы не сможете ничего, но и Мне — хоть Я не нуждаюсь в творении — нужны вы, нужны, чтобы Я мог раскрыть Свою изливающуюся полноту. Так Я живу в вас, и вы во Мне. Я

— зерно, что падает в борозды вашего поля и в них умирает, но когда Я восстану из глубин вашей земли, это будут ваши зерна, что восстанут вместе со Мной. И напротив: вы — пшеничное зерно, падающее в борозды Божьего поля, умирающее в Крещении и Распятии, и когда вы восстанете, то будете собранным Мною урожаем. Две жизни явятся на поверхность, но это одна и та же жизнь. Ибо когда колосятся колосья, уже не различить, где труд, совершенный плугом, и где сила проросших хлебов. И зерно, и урожай — одна и та же материя, но урожай — новое качество органической жизни, облагороженной до оснований самого своего бытия. Итак, хотя вы живы, это не вы, но Я живу в вас. Поэтому вы — мой удел, мои плоды, мои ветви. Но и Я — удел ваш, ибо я сдался в ваш плен, и вы располагаете Мною как вашей внутренней сутью. Вы уже не принадлежите себе, ибо стали Храмом Божьим; но и Я не принадлежу более Себе, ибо стал каменоломней, где добывают камень для храма Человечества.

Я лоза, вы ветви. Вы проросли на Мне; удивляет ли вас, что