Сердце Мира

Пишет тебе твой отец. Так случилось, что мы вынуждены были расстаться, когда ты был еще совсем маленьким, поэтому ты меня не помнишь. Но увидеться мы и теперь не сможем, потому что я уже умер. Это послание я написал очень давно, когда ты еще только собирался родиться. Я должен очень многое тебе сказать, боюсь, мне просто не хватит бумаги. Поэтому напишу самое главное – НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ В ОЗЕРНЫЙ ДВОР!

Лаон Готстар».

Я дочитал письмо. Потом прочел его вслух всем остальным.

– Бред, – резюмировал Локки. – Это чья-то дурацкая шутка. Но это имя… Ты никак не можешь оказаться сыном Лаона Готстара.

– А кто это? – спросил я, усаживаясь обратно на свой матрас.

– Страшный человек, – Локки прикрыл глаза. – Он пытался стать королем Адасадора, но проиграл поединок. Он выжил и сбежал. Долгое время жил в провинции Хрестно, мутил воду и подбивал народ к бунту. Потом его убили. Говорят, он был маньяком и проводил опыты над людьми. А еще, что он выкрал всех своих кхадо из интерната.

– Глупости! – фыркнула Дита. – Это вас напичкали ерундой всякой. Правда из всего этого только то, что Лаон Готстар дрался на поединке с королем. Остальное – вранье.

Тут письмо в моих руках вспыхнуло и посыпалось пеплом на пол. Я смотрел на свои обожженные пальцы, и думал, что же именно хотел сказать мне отец… Если это отец, конечно… Первой мыслью было бросить все и во весь опор скакать в Озерный Двор, вдруг что-то случилось с матерью и сестрой и им немедленно нужна моя помощь. С другой стороны, письмо мог писать вовсе не мой отец, а та дама с карликом или еще какие-то люди, которым почему-то есть до меня дело. И они как раз хотят выманить меня из Сердца Мира, чтобы… Чтобы что? Не такая уж я и важная фигура, в конце концов, чтобы танцевать вокруг меня такие сложные танцы…

– Я знаю, отчего умер Дублон, – сказал Чарли. – На нем испытывали яд, который действует только на колдунов.

– А Дублон был колдун? – хором спросили я и Дита.

– Дублон работал на Адасадор, – сказал Локки. – Его подозревали в двойной игре и думали в этом разобраться. Поэтому послали сюда Свир Дундук. Только он должен был умереть гораздо раньше. Значит что-то пошло не так…

Что-то пошло не так. Что-то пошло не так. Что-то пошло не…

Звон в ушах и резкая головная боль. Отвратительно едкий запах, от которого в голове взорвался фейерверк боли. Не так. Что-то не так…

– Райл?! – голос Диты раздался откуда-то издалека. Я медленно пришел в себя и огляделся. В комнате было все также темно, но я почему-то чувствовал, что за окном наступило утро. Просто свет не проникал из-за плотного одеяла. Ветер продолжал завывать с прежней силой.

– Что случилось? – спросил я. Головная боль быстро проходила.

– Ты неожиданно отключился посреди разговора, – ответила Дита. – Мы пытались привести тебя в чувство, Локки даже сбегал к кастелянше за нюхательной солью…

– Что-то странное было, – я встал. Голова не кружилась. Ничего. Я чувствовал себя полностью здоровым. Тогда я рассказал им свой сон.

– Лаон Готстар… – задумчиво проговорил Локки. – Вроде знакомое имя… Только не припомню, где и когда я его слышал.

Дита и Чарли покачали головами – имя было им незнакомо. Мне стало страшно. Понятно, что это был не просто сон, и что он что-то должен значить. Но что теперь с этим делать? Бросать все и ехать в Озерный Двор? Бежать в библиотеку и искать, кто такой Лаон Готстар?

– Пророческие сны для мага – обычное дело, – сказал Локки. – Для их вызывания даже придумали специальный состав… Вроде бы его пьют, как микстуру, но я не знаю подробностей. Знаю только, что пророческие сны навевает один из дьяволов. И еще, пророческий сон отличить от обычного можно по какому-то оставленному на тебе следу.

Я посмотрел на свои руки. Кончики пальцев были обожжены, на одном набухал волдырь…

Завтракать мы решили в таверне. Не знаю почему. Но мне хотелось куда-нибудь уйти из этой комнаты, несмотря на кошмарную погоду за окном. Думать про свой сон больше не хотелось. Не хотелось гадать, что значит каждая фраза, думать, почему во сне мои друзья знали то, о чем в жизни не подозревали даже. Я вообще не хотел сейчас думать о колдовстве и был бы очень рад, если бы именно оно мне приснилось, а в реальности ничего такого не было – никаких разжиганий костров мановением руки, голубых искр на кулаке и предчувствий чужой смерти. Возвращаться в Озерный двор я не собирался. И письмо под красной печатью ничего в этом отношении не изменит.

Таверна называлась «Еда», что было неожиданно и ново, потому что при таком названии не была модным дорогим рестораном. Нам подали яичницу с поджаренным хлебом, горячее молоко и сыр.