Сердце мое

— Что? Ты думаешь? Ну да, хоть один из нас должен думать. Сейчас твоя очередь.

Откинув голову назад и засмеявшись, Ремингтон почувствовал, что до боли жаждет Шелли — хочет слиться с ней в объятиях, отогреваясь и телом, и душой.

— Давай-ка лучше пойдем отсюда, — предложил Кейн, — а то мы оба сейчас такие горячие, что можем запросто поджечь весь этот сухой кустарник…

— Как же, как же, — скептически посмотрела на него Шелли. — Придется, вижу я, думать мне самой. Неужели тебе неизвестно, что самовозгораний в природе не бывает, а? Это ведь все бабушкины сказки…

— Поспорим?

И Кейн приподнял Шелли чуть выше, приникая губами к ее груди. Ее легенькая хлопковая блузка и почти прозрачный лифчик не очень-то ему мешали. Он почувствовал, как твердеют ее соски под прикосновениями его языка.

— Да, кажется, ты выиграл, — сладко вздыхая, призналась Шелли. — Самовозгора…

И она хрипло застонала, шепча его имя. Ощущая кончик его горячего, огненного языка, нежное прикосновение зубов и мягких губ, Шелли трепетала всем телом. Она запустила пальцы в его волосы — физическое желание пробудилось в ней настолько сильно, что она едва могла дышать.

Пусть медленно, но здравый смысл все же вернулся к Кейну. Хрипло постанывая, он наконец оторвался от ее груди.

— Не надо, Шелли. Здесь, на твердых камнях, не надо, иначе я боюсь, что тебе будет слишком больно, — произнес он. — Но, Господь свидетель, как же я тебя хочу!

И, жадно застонав, он страстно поцеловал быстро пульсирующую жилку на ее шее. Шелли чуть наклонила голову в сторону, чтобы Кейну было легче целовать.

Сам Кейн хотел ее всю — с головы до кончиков пальцев на ногах.

— Кто из нас будет думать на сей раз? — спросил он со смехом.

Вместо ответа Шелли еще глубже запустила пальцы в его волосы, прося о ласке…

— Этого я и боялся, — признался он.

И он быстро поднял Шелли с поверхности земли, усаживая ее к себе на колени.

В лунном свете лицо ее казалось золотистым, до неузнаваемости преображенным какой-то дикой красотой. Блузка прилипла к груди, точно обрисовывая контуры ее жадных, ставших удивительно твердыми рубиновых сосков.

И снова Кейн не смог удержаться, снова, высовывая кончик языка, он стал тихо и нежно целовать ее грудь. И не отпускал Шелли до тех пор, пока блузка окончательно не намокла. Влажная, она еще больше подчерки вала ее возбуждение и желание.

Подняв в конце концов голову, Кейн в очередной раз восхитился совершенной формой ее грудей — они были полностью видны под намокшей хлопковой тканью.

Шелли посмотрела прямо в его горящие, жадные серебристо-серые глаза.

— Ты хочешь сказать, сейчас твоя очередь думать? — усмехнулась она.

— Знаешь, я — большой поклонник симметрии… — начал было он, но она прервала его:

— Симметрии, говоришь? Интересно, никогда не слышала, чтобы кто-нибудь на земле называл то, чем мы с тобой сейчас занимаемся, симметрией… Ладно уж, теперь я буду думать, моя очередь…

И, улыбаясь от сладостных предвкушений, она потянулась к пуговицам его рубашки.

Кейн поймал ее руки, покрывая их поцелуями — ладони, запястья, каждый пальчик… Потом он поднялся на ноги, увлекая за собой и Шелли.

— В самом деле, хватит дразнить друг друга, ласка. Я уже слишком хочу тебя…

— Но я тебя вовсе не дразню! — возразила она, удивленная таким предположением.

— Я знаю, — спокойно ответил он. — Но именно это и сводит меня с ума больше всего. Пойдем, у меня есть одна идея…

— Относительно симметрии? — язвительным тоном уточнила Шелли.

— Именно. Холодная вода и жаркая, дикая ласка.

— В твоей картине не хватает еще кое-кого, — жалобным тоном произнесла Шелли.

— Не волнуйся. За этого «кое-кого» можешь быть абсолютно спокойна… Он-то готов, как всегда. Вернее как никогда…

Смеясь, Шелли потянулась и потерла рукой бедра — из-за долгого сидения на одном месте ноги ее почти совершенно затекли.

— Ну вот, кажется, теперь я и вправду могу думать, — сказала она наконец. — Но ты был не прав. Для любовного ложа с тобой я согласилась бы даже на острые камни…

— Для большего комфорта? — пошутил Кейн.

— И для всего остального, — ответила Шелли. Несмотря на то что от сильного физического желания она с трудом могла дышать и сердце ее сильно и быстро билось, Шелли нашла в себе силы, чтобы собрать в рюкзак посуду, оставшуюся от их ночной трапезы. При этом каждое ее движение говорило о нетерпении, о том, как она торопится, желая снова оказаться в объятиях Кейна.

Уже сложив в рюкзак практически все вещи, Шелли поняла, что электрический фонарик остался на самом дне. Она запустила в рюкзак руку, чтобы его найти, бормоча при этом страшные проклятия.

Кейн громко расхохотался.

Не выдержав, Шелли бросила рюкзак прямо ему под ноги. Поймав его за ремешок, Кейн сунул руку внутрь и буквально через мгновение достал небольшой металлический цилиндр — это и был их фонарик!

— В другое время, — обратился он к Шелли хриплым голосом, — я бы непременно потребовал от тебя поцелуй в награду за то, что нашел фонарик. Но сейчас это опасно — я за себя практически не отвечаю…

Шелли закрыла глаза, не в силах спокойно смотреть на его прекрасный тонкий и удивительно чувственный рот.