Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели

Перед Пасхой 1996 года Зураб пожертвовал на строительство Храма 20 тысяч долларов. Но самый большой вклад он внес не деньгами, а творчеством. Вслед за конкурсами на колокола, врата и кресты объявили конкурс живописцев на роспись Храма. Художникам требовалось воссоздать и написать заново не только много картин религиозных и светских, но и украсить стены орнаментом. Предстояло сделать так много, что к этому конкурсу одиночки не допускались, только артели художников. Одни брались за живопись. Другие за орнамент. Заявки на участие подали 36 объединений, из них 12 образовала Российская академия художеств, поручив эту сферу живописцу Ефрему Зверькову, вице-президенту академии. Церетели сформировал две артели и решил участвовать в конкурсах по живописи и по орнаменту.

Претендентам выдали холсты размером 1,5 на 2 метра. Задание состояло в том, чтобы написать на холсте масляными красками образ Христа, восседающего на троне, один из сюжетов росписи на барабане купола. Всем разрешили писать красками московского объединения "Гамма".

Живописью и орнаментом Храма наш герой занялся в то самое время, когда все силы у него отнимали Петр и Манежная площадь. Тяжело болевший Николай Пономарев обязанности президента возложил на Зураба. Таким образом, ему пришлось заниматься не только личными творческими планами, но и заботами всей академии. Ее главным делом стал Храм. Так в конце ХХ века повторилось то, что произошло в ХIХ веке, когда академики, профессора Санкт-Петербургской академии художеств украшали собор Спаса в Москве.

При императорах заказы Храма высоко оплачивались, хорошо известно, что молодой Суриков, получив задание написать несколько картин, после оплаты содеянного крепко стал на ноги, поправил материальное положение. За роспись главного купола Храма академик Алексей Марков получил 111 тысяч рублей, как пишут, "колоссальную сумму". Академик Семирадский, написавший "Тайную вечерю" и другие картины, получил 17 тысяч рублей, Верещагин - 22 тысячи рублей. Не остались в обиде и молодые Крамской, Владимир Маковский, Прянишников и помянутый Суриков.

В дни юбилея Москвы в залах академии победители конкурсов выставили свои картоны. Побывавший на выставке патриарх Алексий II благословил богоугодное дело. Но чтобы двигаться дальше следовало решить не только живописную задачу, но и экономическую проблему. Так, на долю исполнявшего обязанности президента РАХ выпала неблагодарная задача представить смету будущих художественных работ. Каждый мастер, а их набралось триста человек, должен был знать, сколько он заработает.

Расчетами Зураб сам не занимался, поручил выполнить их сотрудникам академии, имеющим опыт таких исчислений. Они поступили так - перевели цены прошлого века в нынешние. В фундаментальной книге М. Мостовского, изданной после открытия Храма, содержались данные, сколько заплачено архитекторам, художникам и скульпторам. Рельефы, росписи, декоративные работы, светильники и т. п. оценивались в несколько сот тысяч рублей ассигнациями. Пересчитав эту сумму, эксперты получили фантастическую цифру - 7 триллионов рублей по курсу 1997 года. Из них роспись потянула на 373 миллиарда. Услышав такие суммы мэр назвал смету "абсолютно неприемлемой" и добавил в сердцах, что за такие деньги сам распишет Храм Христа. Он дал задание произвести расчет заново, поручив его другим экономистам. Смету, составленную академией, мэр публично отверг. В состав новой комиссии Церетели не вошел. Слова мэра подхватили все средства массовой информации. Наутро их узнала вся Москва. Высказывание мэра расценили как знак того, что дружба Лужкова и Церетели дала трещину. Статьи вышли с заголовками: "Юрий Лужков не утвердил смету Зураба Церетели", "Стоимость росписи Храма Христа оценит не Церетели".

Так наш герой оказался в центре вспыхнувшего очередного скандала.

* * *

Слухи о глубоком разладе между художниками и "молодым архитектором" начали выходить за пределы Храма в конце 1997 года. Официально они опровергались. "Никакого конфликта между проектировщиками и скульпторами нет", - заявлял агентству Интерфакс глава фонда по воссозданию Храма. Но это было не совсем так.

Проектная мастерская во главе с "молодым архитектором" не выдавала художникам обмерные чертежи, копии фотографий, описания, найденные ее сотрудниками в музеях и библиотеках, считая документы своей собственностью. Живописцам пришлось самим взяться за поиски, ходить в музеи, архивы, искать аналоги в церквях, созданных Константином Тоном.