Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели

За исключением Аксенова и Войновича, его друзья и товарищи не вступали в конфронтацию с властью. Но и не кривили душой. Не льстили без меры партии, не отдавали в рабство душу (в обмен на блага и привилегии) "атакующему кассу", не мечтали, как Маяковский, чтобы "к штыку приравняли перо" и кисти, чтобы о них "на Политбюро делал доклады Сталин"...

Церетели относится к признанным при жизни мастерам искусства. Такие живописцы, как он, в прошлом могли о себе сказать: "Художник - друг королей". Но это, как мы уже знаем, не значит, что все "особо важные персоны" идут навстречу каждому его желанию.

* * *

С берегов Черного моря на берега Москвы-реки Церетели пришел, осыпанный орденами и медалями СССР. Ему было под пятьдесят, когда назначили главным художником Московской Олимпиады. Тогда он изваял кроме помянутых коней для ипподрома, большую настенную эмаль-панно "Золотое кольцо России" в Международном центре торговли на Пресне, опоясал бронзовым поясом-рельефом стены концертного зала в Измайлове, поразив буйством фантазии и темпераментом. Никто не мог конкурировать с ним по части картин из эмали, бронзовых фризов. Демократическая общественность не кричала тогда "браво", но и не бросала камней в автора. Коням на ипподроме в 1980 году не придали особого значения, как обычной парковой скульптуре.

Все переменилось, когда на площади, раскинувшейся у затрапезного Тишинского рынка, рванул в небо причудливый и громадный монумент в честь единения Грузии и России. Тогда Церетели предложил выполнить архитектурную часть проекта поэту Андрею Вознесенскому, имевшему право на такую профессиональную деятельность как выпускник Архитектурного института.

Монумент открывался в присутствии членов Политбюро. Ему придавалось политическое значение. Поэтому ни одна газета не посмела публично покритиковать автора. Но между собой, на кухнях, сидевшие без госзаказов московские скульпторы начали злословить по адресу Церетели, сочинять мифы, сравнивать обелиск с шашлыком, нанизанном на шампур, наклеивать другие уничижительные ярлыки, дурно попахивающие шовинизмом.

Как давний житель Тишинской площади, хорошо помню разбитый на ней сквер. Его достопримечательностью служил общественный туалет времен Сталина, пользовавший популярностью у торговцев соседнего рынка и алкоголиков. На всех углах площади торговали в захудалых магазинах водкой. В тот сквер я ни разу не вышел погулять с маленькой дочерью. Вот в каком месте решили установить монумент. Его только начали строить, как в райком партии поступила жалоба от служившегося вблизи сквера гражданина, датированная 11 июля 1982 года:

- Выражаю протест в связи с разрушением сквера на Тишинской площади, произведенного для установки в нем какого-то очередного монумента. Подчеркиваю, что традиционный сквер с лавочками, дорожками и клумбами является не только оазисом, но и важным элементом городского быта.

Считаю данную акцию, как и другие аспекты внутригородской политики последних лет, не отвечающей нормам социалистической идеологии и морали".

С тех пор много лет сочинял протесты "старожил района по месту работы", некий гражданин Х. После 1991 года он требовал убрать с площади "памятник застоя" и "восстановить в прежнем качестве Тишинский сквер". Со временем нашел новую мотивировку, не вспоминал в письмах в инстанции о социалистической идеологии и морали. Опирался на идеи победившей демократии. Возмущался, что памятник задуман "в угоду амбициям партийной и творческой элит, за спиной широкой общественности, вразрез с интересами и мнением местного населения".

Кому только не отправлял протесты этот житель московской окраины: и в редакции газет, и в правительство, и депутатам всех уровней. С новой силой взялся за перо, когда начались политические кампании против "связки Лужков - Церетели". Последнее письмо в правительство Москвы и Московскую городскую думу, Государственную думу, редакции газет датировано 18 февраля 1997 года. Как раз тогда, когда разные силы, включая президента России, сконцентрировались на памятнике Петру, пытаясь его свалить.

"Старожилу Тишинки по месту жительства", как подписывался он под текстом "заявлений", казалось, вот-вот снесут ненавистный ему обелиск "во имя справедливости и для удобства москвичей". Его протесты никто не публиковал, ни правые, ни левые издания, но жар в топке сутяги поддерживала устная поддержка депутатов: "Буду активно выступать против памятника Петру", - услышал именно в те дни по телефону заявитель от депутата Московской городской думы.

Вот какие типы сформировала советская власть. Они писали доносы на соседей, протесты по любому поводу, прикрывая личный интерес политическими мотивировками, общественным благом. Всем подобным "общественникам" представилась возможность проявить себя в борьбе с художником в самый трудный период его жизни в конце ХХ века.

Но первый камень, брошенный в Москве, пролетел над его головой летом 1983 года.

* * *