Сердце на палитре. Художник Зураб Церетели

Такие наступили времена при Ельцине, который не обращал внимания на все, чтобы о нем не писали, обвиняя в "геноциде русского народа", коррупции, "предательстве России". Лужков в отличие от президента по каждому факту клеветы обращался в суды и всегда выигрывал процессы о защите чести и достоинства. Но штрафы и опровержения не компенсировали нанесенного удара по его репутации, что стало очевидным в дни предвыборной борьбы 1999 года. Тогда на Юрия Лужкова посыпались с экрана ТВ обвинения в убийстве и всех мыслимых грехах. Пока суды выносили приговоры — выборы закончились, многие избиратели в регионах поверили в клевету и на выборах в парламент отвернулись от мэра Москвы и бывшего премьера России. Лужков, когда страсти вокруг Петра достигли апогея, настойчиво советовал Церетели обращаться в суд, но тот, при всем уважении к другу, этому совету не последовал.

В конце декабря, когда по традиции берут интервью у всех, кто отличился в истекшем году, «Известия» впервые обратились к художнику. Когда речь зашла о Петре, он не преминул высказаться, что одряхлевшую традицию, которую начали в ХIХ веке памятниками Пушкину и Гоголю, пора сломать: "Надо дать простор свободной композиции и свободной пластике".

Хочу процитировать строчки из той публикации: "По данному конкретному творению, Петру, гордость скульптора вызывает то обстоятельство, что высота Петра до кончиков пальцев целых 60 метров. В Москве выше только космическая стела у ВДНХ, сказал Церетели, но с этим глупо спорить.

Так или иначе, но если у случайного прохожего спросить, какого художника он знает, то любой отныне назовет Зураба Церетели. Если это не признание, то уж точно всенародная слава", — заключали «Известия».

В том же декабре в 20 округе Парижа, считающемся Монпарнасом ХХI века, где живет свыше трех тысяч художников, прошла церемония награждения. Церетели присудили "Бронзовую медаль города Парижа". Ее вручают "выдающимся личностям в сфере культуры, науки и медицины".

После церемонии радостного художника пригласили официально в Париж для проведения наглядных уроков по живописи и скульптуре. Их по традиции проводят в зале столичной мэрии сразу для 2000 молодых художников. Таким образом, предстояло вернуть французам долг, взятый в прошлом. И сделать то, чем в свое время занимался Пикассо на курсах по развитию фантазии, куда посчастливилось попасть в молодости.

Вот чем закончилась для героя книги эпопея Петра.

* * *

Кажется, что Петр давно стоит под парусами. Его показывают зарубежным гостям. Им нравится, они просят на память сувенир — маленького Петра. "Иностранцы от нашего Петра приходят в неописуемый восторг. Американская статуя Свободы по сравнению с московским Петром — просто халтура. Там чеканка, здесь литье". Это слова архитектора Владимира Будаева, он за них отвечает, его мастерская имени Анатолия Полянского выполнила проект памятника. Англичанам, группе "Роллинг Стоунз", понравился стометровый великан. О чем они сообщили преследовавшим знаменитостей журналистам.

Едут провинциалы посмотреть, о чем так жарко спорили в столице.

После урагана, вырывавшего вековые деревья с корнем, позвонили из редакции, где так противились появлению Петра, и поинтересовались — не рухнул ли монумент под напором ветра.

Он устоял и устоит под напором любого ветра.

В числе первых известный московский артист Михаил Державин сказал то, что думали многие:

— Что касается памятника Петру I, я считаю, что такой монумент давно должен был появиться в Москве.

— И Церетели будет изучаться, — утверждал профессор доктор архитектуры, проректор знаменитого МАРХИ Илья Лежава. Его слова напечатали в газете в порядке плюрализма среди пророчеств иного рода весной, когда многим казалось, Петру в Москве не стоять.

Спустя год после открытия, "Вечерняя Москва" провела опрос на тему: "Привыкли ли вы к памятнику Петру?" Три известных московских писателя и профессор истории ответили: "Привык!" В их числе оказался Аркадий Арканов, из племени сатириков, не щадивших автора.

— Привык. Более того, памятник не раздражает меня, если его не рассматривать с точки зрения эстетики и правдивого реалистического изображения образа Петра. Самое простое, что мы всегда умели и умеем сносить. Я противник уничтожения всяких памятников, даже если они кому-то и "бельмо в глазу".

Тогда все высказывались сдержанно, с оговоркой, даже те, кто привык к Петру, и он им нравился, словно искали своему невольному чувству оправдание. И находили его не столько в достоинстве монумента, сколько в особенностях Москвы.

— Привык. Москва — это такой город, который переваривает любые стили. Самые ужасные уродства растворяются в этом контексте", — так выразил свое отношение писатель Владимир Сорокин.

— Я к нему, наверное, привык, — привожу слова Григория Остера, потому что его никогда вблизи не рассматривал. Стоит себе памятник и пусть. Издалека все памятники одинаковые. Ну, а если кого-то пугает размер, тот может отойти от него подальше, и все будет в порядке. И вообще ни к каким памятникам близко подходить не стоит.