Сердце на палитре. Художник Зураб Церетели

И предложил опросить москвичей. За что боролись приверженцы референдума по Петру, на то и напоролись. Два месяца осенью 1997 года на Манежной площади выставлялась для обозрения глыба полированного хрусталя в титановой оправе. Эти материалы не только вечные, но и светлые, современные, испытаны на самолетах. Хрусталь сделан в России на заводе авиационного стекла.

Каждому прохожему предлагалось принять участие в голосовании, которое должно было решить проблему, вставшую пред авторами часовни и правительством города в противостоянии с "архитектурной общественностью". Лужков и Церетели предлагали строить часовню в новом масштабе и в новых материалах. На громадной, образовавшейся в результате всех перестроек площади прежний проект неуместен. Часовня Чичагова слишком мала, угнетала серо-черным цветом. Изменились не только размеры, высота зданий площади, но и ее характер. Она стала столичной, светлой, праздничной. Изменились размеры всех окружающих строений. Некогда самое крупное здание «Националя» стало малым рядом со зданием Государственной Думы, гостиницей «Москва». В этом окружении, на этом фоне маленькая металлическая часовня выглядела бы темным пятном.

Каждый прохожий мог сделать у хрустальной глыбы запись в книге отзывов. И выразить, таким образом, свое мнение, опуская в урну для голосования красный или зеленый камешек. Таким образом, люди могли зажечь красный или зеленый свет авторам, чей поезд ждал сигнала.

О чем писали?

— Я считаю, проект должен быть таким, как раньше, то есть не хрустальный, а кирпичный.

— Нам не нравится, потому что стеклянная церковь не в русских традициях.

— Юрий Михайлович, логично было бы восстановить тот облик часовни, что был.

Не все москвичи оказались столь консервативны.

— Слава Богу, что у новой России есть с новым взглядом люди и им дают дорогу такие личности как Лужков, Церетели Я уверена, есть много других. Москва строится, хорошеет, обретает свое лицо. Дай Бог!

— Считаю необходимым построить такую красивую хрустальную часовню. Она украсит Москву и площадь.

— Я проголосовал зеленым камнем, а взял на память о Москве красный!

Я процитировал три высказывания «за» и три «против», чтобы представить оба взгляда. Но если бы мне пришлось объективности ради дать их пропорционально итогам голосования, то я должен был бы привести одно мнение традиционалиста и девять мнений сторонников прогресса. Записи в книге отзывов и голосование дали почти один и тот же результат. Оставили письменные отзывы 994 человека. Камушками проголосовали 52 тысячи 611 человек. Один из десяти высказался против хрустальной часовни, девять — за. Свое мнение народ выразил в 1997 году. Пять лет тому назад. Тогда же было принято решение — построить часовню, завершить формирование архитектурного облика торгового комплекса "Охотный ряд". Но это намерение осталось на бумаге.

Многим проектам помешал разразившийся экономический кризис. Очевидно, сыграло свою роль противодействие главного архитектора Москвы, прессы, ЭКОСА, ревнителей старины. Их мнения тоже брались в расчет правительством города, не желающего пережить еще раз потрясение времен Петра.

Так или иначе, наступила, по выражению Церетели, «пауза». С тех пор в Москве не появилось ни одного нового монумента Церетели, если не считать фигуры клоунов на Цветном бульваре напротив старого цирка. Это не значит, что за минувшее время он ничем больше не поразил город и мир. Но об этом в следующих главах книги.

Конец двенадцатой главы

ХРАМ ХРИСТА.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ о самом "большом проекте Лужкова", где наш герой отлил кресты и врата. И с артелью художников расписал главный купол, под которым помещаются свыше десяти тысяч человек.

Ни одна стройка Москвы не начиналась под такие громы и молнии, как эта. На месте бассейна «Москва» на Рождество 1995 года заложили камень "по случаю воссозданию храма Христа Спасителя". Почти также называлось подписанное Юрием Лужковым 31 мая 1994 года постановление под № 463 "О воссоздании храма Христа Спасителя". Его публично заклеймили как документ, который "являет собою такую гремучую смесь небрежности, недомолвок, лукавства, что смолчать людям мало-мальски сведущим, совестливым трудно".

Эти люди не молчали. Они протестовали везде, где только могли. "Мы ввязались в очередной долгострой, в который на первых порах со свистом улетят спонсорские миллионы", потом "кадавр лет на сорок припадет к вымени бюджета городского или государственного". Так обличал один «сведущий». Другой «совестливый» пугал, что собор, "украшенный художником Ильей Глазуновым и скульптором Зурабом Церетели, не будет храмом Христа Спасителя, который построил Константин Тон. Это будет просто плохое, грубое, дилетантское произведение, «реставрация» со смутной идейной программой, неудачно вписанное в давно изменившееся градостроительное окружение".