Сердце офицера

Они походили на голодных путников, что дорвались до еды. Жадно стоная друг другу в губы, лихорадочно принялись оголять те места, что считали жизненно необходимыми.

— На тебе чулки…

— Угу.

— Холодно же!

Генерал недовольно сверкнул глазами, проникая пальцами в трусики Оли.

— Так я на улице и не буду!

— Всё равно!

— Петь, — захныкала она, не в силах больше терпеть. — Я теку тебе на пальцы, а тебя волнуют мои чулки?

Петр подхватил её под бедра, резко насаживая на себя.

Было немного больно, но куда намного слаще.

— Вот и продолжай течь!

И задвигался жестко, на полную длину, проникая в неё с каждым толчком всё глубже. Оля охнула, вцепившись в него сильнее. В голове поплыл вязкий туман. Какой же Петр сильный. Она не худышка, совсем не пятидесятикилограммовая девочка, а он с легкостью удерживает её на весу. Ещё и двигается. Господи, как он двигается! Ольга закатила глаза.

— Посмотри на меня, женщина!

Она подчинилась.

Не могла иначе.

— Никогда… — толчок. — Не проси… — толчок. — За мужика… Ни. За. Одного. Поняла меня? Оля! Поняла?

Девушка кивнула, обвивая рукой его шею. Ей нужно ближе! Ещё ближе.

— Мы без презерватива, — прохрипел Громов, сбавляя темп.

— Знаю, — прошептала она, ерзая бедрами. Низ живота пылал в огне. Ей надо ещё чуть-чуть. Ещё немного. — Кончай в меня.

В тот момент Ольга отчетливо ощутила, как по крупному телу мужчины прошла дрожь, сказавшая куда больше слов. После чего последовал особо глубокий толчок, сорвавший Олю в пропасть. Оказалось, что ей требовалось даже меньше, чем чуть-чуть. Или, напротив, куда как больше…

Петр сорвался за ней. Почти сразу же.

После чего замер, тяжело дыша в шею девушки.

Оля не спешила отталкивать мужчину. Напротив, чувствуя, как по внутренним сторонам бедер потекло его семя, ткнулась губами ему в висок.

— Я не за Виталика просила, между прочим, — спокойно сказала она, обмякая в его руках. — А за Сашу и бывшую свекровь. А он… Да Бог с ним.

— Я знаю, — Петр выпрямился и первым делом посмотрел ей в лицо. — Ты пыталась смягчить мою реакцию. Я оценил.

— Ах, он оценил…

Оля здоровой рукой шутя толкнула его в плечо, за что снова нарвалась на ещё один болезненно-сладкий поцелуй.

— Так и знала, что надо было с собой брать больше косметики. У меня губы припухли, и тушь наверняка потекла.

— Губы припухли. А тушь на месте. Румянец же тебе к лицу, так что…

Петр вышел из неё и опустился на корточки, отчего Ольга вспыхнула сильнее.

— Что ты делаешь? — пискнула она, снова вцепляясь мужчине в плечо.

— Не хочется тебя обтирать, но надо, — довольно заметил Громов, доставая из кармана белоснежный платок.

Прежде чем дотронуться им до бедра, он некоторое время просто смотрел.

— Петь…

Оля, несмотря на то, что не относила себя к стеснительным барышням, покрылась легкими мурашками. И всё же ей нравилось, что он делал. Эти порочные взгляды, эти откровения. Они будоражили и добавляли эмоций. Хотя, казалось, куда уж.

— Ты очень красивая. Особенно после секса со мной.

Что он творит… Что он говорит…

У Оли сперло в груди. На этот раз не от удушливой паники, гнева, обиды. Совершенно от другого.

— Нам надо возвращаться в зал, да?

В её взгляде читалась надежда на обратное.

— Надо. Но мы можем немного побыть здесь.

— Если можно… Дай мне время прийти в себя.

Петр выпрямился и дотронулся пальцем до щеки Оли.

Ещё одна короткая ласка, говорившая вместо слов.

— Всё, что захочешь…

глава 24

Саша вцепилась тонкими пальчиками в простыню и настырно тянула её на себя.

Петр с улыбкой наблюдал за хулиганкой, которую ещё утром привела к ним Валентина Игнатьевна. Домохозяйка окончательно перебралась в имение. Если раньше она практически никогда не оставалась в доме, то теперь — практически каждую ночь.

Никто не был против. Своих внуков у Валентины Игнатьевны ещё не было, и она согласилась понянчить «чужую малышню». Петра такой расклад идеально устраивал. Оля доверяла Валентине — это главное. Малышка тоже давно привыкла к ней.

Всех всё устраивало. Петр повысил оклад домработнице, та сначала противилась, потом довольно хмыкнула.

Вчера Петр приехал поздно, почти в три ночи. Оля спала на спине, скинув с себя одеяло. Мужчина на несколько секунд задержался в дверном проеме полюбоваться девушкой. Он уже не раз констатировал очевидную вещь — в его жизни и постели побывало немало красивых женщин, но Оля… Она была другой. Абсолютно. Цепляющей, пробирающей до нутра.

И так с первого прикосновения. Громов слегка усмехнулся. Интуиция его не подвела и в этот раз. Или это было нечто другое? Да неважно. Важно другое — что девочка в его постели. Горячая, отзывчивая. Сладкая.

Петр склонил голову набок, размышляя, что будет, если он прямо сейчас нырнет между её крутых бедер и проведет языком по дурманящему лону.

Совсем, Громов, озабоченным становишься. Стоило прийти домой, как всё — все мысли стекались ниже пояса, и ему это заходило. Очень даже.

Как и то, что Оля с Сашей жили у него.

Оля зашевелилась, перевернулась набок и открыла глаза.

— Ты пришел, — прошептала, выдохнула с легкой сонной улыбкой и поманила его к себе.

Как тут устоять?

— Я быстро. Сполоснуться надо.