Сердце огненного острова

4

Плавание продолжалось уже две недели. В постоянно менявшихся оттенках морской и небесной синевы ничто не говорило о том, что Европа осталась позади. Только по усилившемуся жару солнца можно было понять, что пароход привез их на Восток.

Якобина погрузилась в состояние блаженной лени. Ее больше не отвлекали скалистые берега и голые острова, еле заметные в висящей над морем дымке. Устроившись в своем шезлонге, она смотрела на бескрайнее небо и на легкую морскую зыбь. Она часами держала на коленях раскрытую книгу, не заглядывая в нее; последний прочитанный абзац она одолела много дней назад. Иногда ее сознание цеплялось за отдельные мысли, которые неспешно плыли, словно клочки облаков по небу, такие же бесформенные и неопределенные.

Потом переводила взгляд на Катье, Тресье и Лейсье, игравших в куклы.

– Когда мы прибудем в Батавию, – тихонько шепнула Флортье, – она сможет застелить этим весь свой новый дом.

Якобина украдкой оглянулась на госпожу Вербругге, которая сидела под маркизой и усердно вывязывала крючком очередное кружевное покрывало. Кажется, уже восьмое после начала поездки. Не отрывая глаз от рукоделия, она выслушивала советы и рекомендации, которыми ее с эпическим размахом осыпала госпожа тер Стехе, и понимающе кивала. Рядом с дочерью дремала госпожа Юнгхун, запрокинув голову и сложив на животе пухлые ручки. Госпожа Росендаал читала, а фройляйн Ламбрехтс разглядывала с кислой миной морскую даль. Изредка к ним присоединялась госпожа Тойниссен; ее нежное, девичье личико было бледным, под глазами лежали синеватые тени. Ее изматывала морская качка, а пока еще не заметная беременность подолгу держала ее в каюте.

Якобина приняла прежнюю позу, и Флортье тоже склонилась над книгой. Она взяла ее в так называемой «корабельной библиотеке», вернее, в шкафу, набитом растрепанными и покоробленными от сырости книгами. Подогнув под себя ногу, она уныло перелистывала волнистые страницы, а другой рукой накручивала на указательный палец прядь волос. Потом захлопнула книгу и оттолкнула от себя. Та упала с ее коленей на пол. А Флортье со стоном вытянула ноги и устроилась в шезлонге.

– Мне смертельно скучно, – заныла она, пошевелила ступнями и посмотрела на Якобину, ища сочувствия.

Якобина заморгала и снова опустила взгляд на страницы книги.

– К сожалению, – подчеркнуто медленно, не без едкости проговорила она, – в моем обществе не очень-то интересно.

– Нет-нет, неправда, – весело возразила Флортье. – Но все-таки мне хочется, чтобы ты рассказала о себе чуточку больше. Ведь иначе мне остается только гадать и придумывать всякие небылицы.

Смутившись, Якобина взглянула на нее и тут же отвела глаза. То, что Флортье думает о ней, одновременно радовало и тревожило, а соблазн немного раскрыться вступал в конфликт с желанием проявить осторожность.

– Но ведь и я знаю о тебе совсем немного, – возразила она тихо и чуть более ворчливо, чем намеревалась, и с вызовом, хотя и неуверенно, посмотрела на Флортье.

Флортье отвела глаза в сторону; на ее губах застыла легкая улыбка. Она села, подтянула колени и крепко обхватила их руками. Казалось, она целиком ушла в себя.

Обе надолго замолчали. Их глаза устремлялись на палубу и на море, но потом снова с любопытством и осторожностью смотрели друг на друга. Когда их взгляды встречались, они быстро обменивались робкими улыбками и снова смущенно глядели в морскую даль. Между ними установился странный контакт – они ощущали напряженность и одновременно интерес друг к другу, почти доверие, хотя и неловкое.

Наконец, Флортье не выдержала затянувшегося молчания.

– Тебе не жарко? – выпалила она первое, что пришло в голову, и кивнула на серый шерстяной жакет Якобины.

– Нет, – солгала Якобина. На самом деле блузка прилипла к спине, под мышками тоже было влажно. Ее единственным признанием жары было то, что она расстегнула жакет и отказалась от перчаток. Ведь без жакета она чувствовала себя беззащитной, чуть ли не голой. Всякий раз она с трудом заставляла себя снимать его в столовой, следуя этикету. И хотя у нее зудела кожа головы, она ни за что не согласилась бы снять соломенную шляпку, ведь в приличном обществе это было недопустимо.

– Между прочим, – поскорее добавила она, чтобы сменить тему, – вон там один человек ждет, чтобы ты посмотрела на него.

Флортье посмотрела туда, куда указывала Якобина. Опершись на рейлинг, господин Ааренс делал вид, что любуется морским пейзажем. Но иногда он поворачивался и бросал томный взгляд на Флортье. Потом извлекал из кармана часы, открывал их крышку и пристально изучал циферблат, словно мог по нему определить благоприятный момент для общения с фройляйн Дреессен. Либо давал этим понять, что готов целую вечность ждать от нее какого-либо знака. Затем он с разочарованной физиономией захлопывал крышку часов, убирал их в карман, смотрел на Флортье и снова предавался созерцанию моря.

– Лучше не обращать на него внимания, – шепнула Флортье и сморщила нос. – Иначе у него появятся напрасные надежды!

– Я думала, что ты ему симпатизируешь, – удивилась Якобина.