Сердце огненного острова

Якобина оглянулась на крик и увидела две тени, которые схватили Флортье с Идой и потащили в дом. Возможно, это были те самые мужчины, она их не узнала.

– Нет! – закричала она и бросилась вдогонку.

Один из мужчин тащил плачущую Флортье то ли за волосы, то ли за руку в спальню. Другой держал за руку кричавшую от страха Иду. Якобину он тоже схватил и тащил за собой; его длинная косичка хлестала ее по лицу. Они пронеслись мимо застывших от ужаса Бейеринков, которые доедали суп.

– Закрыть все двери! – с сильным акцентом прорычал мужской голос. – Закрыть двери!

Один из мужчин швырнул Флортье на пол в дальнем углу спальни и закутал в простыню, сорванную с кровати; Якобина получила удар в спину и упала на колени. Ида с громким плачем бросилась к ней и прижалась к ее груди. Краешком глаза Якобина успела увидеть, как первый мужчина бросился на Флортье, и та вскрикнула и затихла. Якобина почувствовала движение воздуха; второй мужчина набросил на нее какую-то затхлую тряпку, потом навалился всей своей тяжестью. Падая на пол, она старалась не придавить Иду, но все случилось слишком быстро. Она смогла лишь повернуться так, чтобы для Иды осталось как можно больше места, хотя мужчина немилосердно придавил ее к полу. «Прости, маленькая, я не хотела причинить тебе боль. Прости меня».

Якобина слышала, как госпожа Бейеринк кричала про какой-то нож, как плакали дети и женщины, слышала тяжелые шаги мужчин и их голоса и думала, как нелепо, если ее убьют вот тут, рядом с извергающимся вулканом.

И тут мир раскололся. С громовым ударом, взорвавшим Якобине череп. С яркой вспышкой боли, пробежавшей по позвоночнику. Ее рот раскрылся для крика, но из него не вырвалось ни звука.

Дом сотрясался, качался; на крышу обрушился град камней. Половицы лопались одна за другой, и горячее дыхание земли вырывалось из всех щелей. Оно обрушилось на нее с яростью урагана, обожгло волосы и кожу, выкачало воздух из легких.

«Воздух. Кончился весь воздух, – подумала она. – Ида. Флортье. Ида. Господи, прошу тебя».

Больше ничего.

Только черная тишина.

49

Первым, что снова дошло до сознания Якобины, был высокий, тонкий звук. Он затихал и возникал снова, напоминая мяуканье котенка. Веки Якобины дрогнули, глаза открылись, но она ничего не увидела из-за сплошного мрака. Она осторожно пошевелила головой, в которой пульсировала и гудела боль; легкие судорожно съежились, когда ей показалось, что весь воздух кончился. Но Якобина тут же сообразила, что причина в тяжести, навалившейся на нее. Ида. Флортье.

Она с трудом пошевелила рукой, приподнялась на локте, а другой локоть использовала как рычаг, пытаясь свалить с себя непосильную тяжесть. Она обливалась потом, хрипела и кряхтела, отыскивая подходящий угол, и с облегчением крякнула, когда груз свалился с нее и со стуком упал где-то рядом. Тогда она сорвала с себя ткань, из-за которой перегревалось ее тело и не хватало воздуха, вздохнула полной грудью и тут же закашлялась. Воздух был жаркий, в нем пахло дымом и серой. И было темно.

Звук повторился, Якобина пошарила вокруг, нащупала голую детскую ножку, потом животик, который судорожно вздымался.

– Ида, – хрипло позвала она. – Ида, мышка. Что с тобой?