Сердце огня и льда. Леди

– А если подумать? – пальцы Нордана скользили легко по коже, иногда мимолётно задевая серебряное кольцо. – Я собираюсь жениться на тебе не только ради благополучия Эстеллы, хотя и ради него тоже, и уж точно не из-за матримониальных планов остальных. Даже если бы, не дай Кара, у нас не было Эстеллы, я бы всё равно женился на тебе. Так правильно, так принято, так должно быть, и, несмотря на понимание неразрывности привязки, мне хочется удержать тебя рядом любым способом, в том числе посредством человеческих брачных уз, каждому продемонстрировать, кому ты принадлежишь. Насчёт Дрэйка ничего сказать не могу, впрочем, учитывая, что он надел тебе кольцо на соответствующий палец правой руки, предположу, что он уже сделал предложение в своей излюбленной манере, то есть без лишних церемоний, молча и с донельзя суровым выражением лица.

Я улыбнулась невольно и тут же закусила губу, пытаясь сохранить серьёзность.

– Можем поспорить, чьё предложение было романтичнее, – с толикой насмешки заметил Дрэйк.

– Ничьё, – возразила я прежде, чем Нордан вновь вступит в словесную пикировку с собратом, пусть и беззлобную, безобидную, но утомляющую несколько своей бесконечностью, стремлением каждого собеседника оставить последнее слово за собой. – Да, я выйду замуж за вас обоих, хотя, видит Серебряная, всё же это немного безумно.

– Этот мир давно сошёл с ума, – парировал Дрэйк философски.

– И ты и есть маленькое безумие, котёнок. Безумие, от которого уже невозможно отказаться, от которого нет желания отказываться, – Нордан потянул меня за руку, вынуждая повернуться лицом к нему.

Он уже не раз говорил мне нечто похожее, совсем недавно и тогда, хотя то время порой кажется чересчур далёким, будто всё произошло не три года назад, но все тридцать лет. Нордан же смотрит на меня пристально, откидывает одеяло, привлекает ближе к себе. Приподнимается, целует меня, и робкая, инстинктивная наполовину попытка возразить, напоминая, что мы не вдвоём, растворяется в знакомых, кружащих голову ощущениях. Ароматы привычно смешиваются, я не только вдыхаю их, но чувствую кожей, чувствую, как они проникают в меня, становятся частью меня, неделимой, неразрывной. Поцелуй делается глубже, настойчивее, Нордан откидывается на подушку, устраивает меня на себе. Я подчиняюсь, едва осознавая разумом происходящее, да и не желая осознавать в полной мере. Артефакта на мне нет, перед сном я сняла и спрятала кольцо в надёжном, как мне показалось, месте, все прочие отвлекающие предлоги выглядят сейчас слишком несущественными, неважными, чтобы всерьёз думать о них. Губы горят, будто заклеймённые настоящим огнём, сердце бьётся суматошно, истома тяжело, тягуче окатывает тело, собирается в каждой клеточке каплями дождя долгожданного, принёсшего желанную влагу после затяжной засухи. Слышу шорох одеяла рядом и не вздрагиваю, ощутив осторожный поцелуй на плече, прикосновение к моим рассыпанным в беспорядке волосам, к спине через тонкую ткань ночной сорочки. Лишь чуть выгибаюсь ластящейся кошкой под цепочкой новых, ложащихся легко на шею, плечи, спину. Чувствую, как ладони Дрэйка скользят вдоль моего тела, останавливаются на бёдрах, среди складок сбившейся сорочки. Руки Нордана придерживают меня за талию, и я улавливаю в аромате тумана вяжущую кислинку вопроса, попытки понять по моему запаху, по моим эмоциям, нужно ли мне это на самом деле, нужно ли здесь и сейчас. Я отстраняюсь, перехватываю внимательный взгляд Нордана.

Знаю, я могу отказаться. Что бы там ни говорил Нордан, как бы ни поддразнивал меня или Дрэйка, он не станет принуждать меня к близости, если я действительно не захочу. И тем более этого не станет делать Дрэйк. Я свободна в своём выборе. Откажусь, засомневаюсь, намекну – не словами, но чувствами, – что мне не нравится происходящее, что мне неприятно, и они оба отступят, оставят меня в покое, и мы ляжем спать, как планировали, хотя сомневаюсь, что сумеем уснуть в ближайшие час-два.

До следующего раза.

Но я не уверена, что хочу ждать следующего раза. Да и завтра привезут Эстеллу, однако, пока мы вынуждены жить в Эллоране, не зная, как поступит Рейнхарт и заговорщики, рискуя и подвергаясь опасностям, едва ли я смогу спать спокойно по ночам, не бегая ежечасно с проверками в спальню дочери, не тревожась о ней.

Сегодня же мы принадлежим только друг другу.