Сердце огня и льда. Леди

– Вы посовещались и решили? – повторила я. Выходит, Нордан ещё прошлым вечером знал, что мы будем спать втроём и наступит это время не когда-нибудь, а через сутки? – И… когда вы решили?

– Недавно, – в серо-голубых глазах честность кристалликами льда.

– Вчера, – ответ Дрэйка чёток, краток.

– Пока я спала?

– Да.

Я повела плечами, сбрасывая руки Нордана, прошлась по комнате.

– Значит, вы всё-таки договорились между собой, пришли к соглашению, пока я пыталась понять, как мы будем жить дальше.

Страха нет. Есть растерянность – не думала я, что всё разрешится так быстро, легко, без моего участия.

Есть раздражение – они решили и снова без меня, как уже было когда-то, словно я по-прежнему бесправная, бессловесная рабыня.

Есть жар внутри, не жар желания физического, но усиливающееся тепло, бегущее по телу, раскаляющее знакомо кончики пальцев.

– И когда вы собирались рассказать мне о вашем соглашении?

– Айшель, мы не хотели, чтобы ты напрасно тревожилась и пугалась того, что, возможно, произойдёт ещё не скоро, – пояснил Дрэйк. – Во всяком случае, не сегодня.

– И не говори, что не испугалась в первую минуту, – добавил Нордан проницательно.

– Но я всё равно тревожилась, – возразила я, признавая, тем не менее, свой страх, когда переступила порог спальни.

– Однако, по крайней мере, не воображала невесть что. Шель, хоть ты и провела почти три года в обществе оборотниц, но, судя по нашей прошлой ночи, твоё образование в некоторых вопросах так никуда и не продвинулось, – снисходительные нотки в голосе Нордана кололи иголочками и Дрэйк нахмурился едва заметно при упоминании нашей с Норданом – не его – прошлой ночи. – С одной стороны, меня несказанно радует, что эти поклонницы мужских гаремов не развратили тебя своими наверняка крайне поучительными историями из личного опыта, а с другой, мы находимся там же, где и остановились три года назад.

То есть он полагает, будто я всё та же глупая, наивная девочка, какой была тогда? И что я прошлой ночью сделала не так, раз Нордан решил, будто ничего не изменилось?

– Это потому что я отказалась тебя мыть? – выпалила я.

– Пожалуй, стоит завершить наш разговор, – вмешался Дрэйк. – Мы узнали более чем достаточно и вывели основной тезис. Айшель, ты сразу ляжешь спать или хочешь почитать немного?

– Могу я пойти спать в другую комнату? – я отвернулась от Нордана, чувствуя, как щёки заливает горячая краска смущения.

– Прости, но нет.

– Поэтому мы тебе и не сказали ничего заранее, – Нордан стоял перед дверью, загораживая створку своим телом, подчёркивая, что выйти отсюда мне разрешат разве что утром или по острой нужде.

– Айшель, тебя никто и пальцем не тронет, – повторил Дрэйк мягче.

– На твоём месте я бы не давал настолько невыполнимых обещаний.

– Дело не в том, что мы будет спать втроём или что я боюсь нашей… нашего… – румянец становится сильнее, смущение мешается с праведным гневом, и я продолжаю говорить, выплёскивая обиду, – нашей близости. Вы опять приняли решение за моей спиной, начали претворять его в жизнь, а мне обо всём рассказали по факту. Согласна, три года назад мне было трудно решать что-либо самостоятельно, да и сейчас я не всегда и не во всём бываю уверена, но мы хотя бы можем обсуждать проблемы вместе, советоваться друг с другом, а не только вы вдвоём между собой тайно пошепчетесь? Понимаю, вы меня защищаете и оберегаете, однако я всё же прихожусь вам парой, вашей женщиной, матерью ваших детей и я человек, в конце концов, а не декоративная собачка для переноски на руках, не способная самостоятельно спуститься с дивана.

В ответ молчание, и я сняла халат, швырнула его на спинку стула возле столика, шагнула к кровати. Забралась в постель, устроилась посередине, натянула одеяло по самый нос.

– Предположу, Шель, что читать ты не будешь, – заметил Нордан.

Обменявшись взглядами задумчивыми, исследовательскими, мужчины улеглись рядом со мной по обеим сторонам, погасили лампы. Спальню окутало неверное покрывало сумерек, разбавляемое нитями лунного света, проникающего через неплотно задёрнутые шторы. Я лежала неподвижно, слушая, как каждый укладывается поудобнее, поправляет одеяло, подушку. Впервые чувствовала обоих одновременно, так близко, отделённых от меня лишь тонким, ничтожным слоем лёгкого ночного облачения. Запахи сплетались, кружили шаловливыми бабочками, унимая злость и обиду, возбуждая желание, воскрешая непрошеные порочные фантазии, которым я предавалась иногда ночами в нашем домике в общине. Но мне не хотелось сдаваться так быстро, вот так сразу, не хотелось демонстрировать, что, кроме страха, меня снедало и жгучее, бередящее любопытство, и успокаивающие мысли, что это не должно быть хуже, чем вдвоём.

– Ты так и будешь всю ночь лежать в одной позе и смотреть в потолок? – дыхание Нордана касается моего уха, рука под одеялом скользит по талии.