Сердце отравителя

Отстраниться было невероятно сложно, но я все же сумела.

— Мне пора.

— Так не заставляй их себя ждать, И-Нин. И нас не заставляй. — Огонь поджал губы и почти грубо толкнул кулаком в плечо. А потом сам с горьким изумлением посмотрел на свою руку, будто не ожидал от нее такого предательства. Еще бы… Этот жест, он не отсюда. Он из того времени, когда мой брат Огонь представить себе не мог, что когда-нибудь между нами ляжет смерть.

Я улыбнулась и в ответ двинула его кулаком в плечо. Все, слова больше не нужны.

Осталось только попрощаться с Яном.

Мы уже все, кажется, сказали друг другу. Обо всем договорились. Он понял. Согласился. Но… но.

Я, никого не стесняясь, в пару взмахов крыла оказалась рядом со своим персональным несчастьем, обхватила его обеими руками за шею и поцеловала… как никогда раньше. Легкие и сладкие, злые и горькие прикосновения губ не шли ни в какое сравнение с тем, что между нами случилось в этот момент. Только сейчас я поняла, как это — целоваться с мужчиной по-настоящему.

Ян застонал в поцелуй, свирепо и жалобно. Обхватил меня за плечи, вцепился так, что стало почти больно. Но когда я оторвалась от него и чуть отпрянула, разжал скрюченные пальцы.

Я как внутри себя чувствовала, какого напряжения и труда ему стоило меня выпустить. Глаза Ильяна пылали таким количеством чувств, что стало почти страшно и почти невозможно уйти.

— Позови меня, ночь моя, — произнесла я одними губами. — Позови вовремя. Я к тебе приду. А если не смогу… тогда иди за мной. Я буду ждать с той стороны.

И чтобы не давать себе и ему больше времени на соблазн, шагнула назад, спиной вперед упала с обрыва и расправила крылья, взмыв в зенит.

— Нин-джэ-э-э-э!

Отчаянный яростный крик Ильяна догнал меня уже в воздухе, но я не стала оглядываться. Мне предстоял бой. Насмерть. Я слишком хорошо понимала, что выжить в этом противостоянии почти невозможно. Я, конечно, аватар смерти. Но против меня могущественный древний орден, который отступил от изначального предназначения и уничтожал таких, как я, веками.

Они будут готовы. Чтобы победить, придется выложиться полностью и не жалеть себя.

Но я все же попытаюсь выжить. Просто потому, что обещала одному упрямому мальчишке. И своим братьям. И вообще! Я хочу жить. Хочу любить. Чтобы меня любили в ответ, пусть даже так, неправильно, как умеет любить только ночь.

Я сделаю все, чтобы вернуться к нему. Даже невозможное.

Ян

— Жри давай, хватит выпендриваться! — Огонь железной рукой схватил меня за шиворот и едва не ткнул мордой в миску. Да, это не Дождь, который будет долго и нудно уговаривать. И не Ветер, которому плевать, если я сдохну от голода сразу после того, как верну Нин-джэ.

В просторном подвале княжеского поместья было холодно. И горячая похлебка с перцем пришлась очень кстати. Точнее, пришлась бы, если бы мне было до этого дело.

Наивный, считал, что хуже тех двадцати лет, что я провел в бешеных попытках вернуть утраченное, ничего нет. Но эти несколько дней ожидания пополам с отчаянием открыли мне такие бездны, каких я и не представлял.

— Жри! — снова приказал чертов гад. — Второй раз я ее тебе разогревать не буду. Хочешь, чтобы Нин вернулась, — жри и ложись отдыхать. Если ты сдохнешь от голода и недосыпа раньше, чем сможешь ей помочь, я лично позабочусь о том, чтобы твоя жалкая душонка сгорела без шанса на перерождение.

Вот так. И правильно, собственно говоря. Потому что на увещевания и призывы к совести мне насрать. У меня ее отродясь не было.

Зато угрозы и конкретные обещания понимаю хорошо.

— Какие новости? — Голос хрипел сильнее обычного.

— Тебе не все равно? — Огонь сел прямо на пол рядом с каменным постаментом, на котором лежало тело Нин. Оно осталось точно таким же, каким было в момент ее смерти, словно внутри него время остановилось. Смерть остановилась.

Огонь откинулся на постамент и посмотрел так, что я быстрее заработал ложкой. — С тех пор, как орден потерял свою орду мертвецов в столице Ла Россин, они собирают силы где-то в горной резиденции. Ничего не изменилось за пару дней. Ветер и Камень взяли своих людей, мобилизовали армии и разбираются с людскими ресурсами ордена. Чистят один город за другим.

— А… — Ложка шкрябнула по дну опустевшей миски. Я тупо посмотрел на нее и осторожно отставил в сторону. И не решился задать вопрос.

— Еще жива, выжигает мерзость, — сухо откликнулся Огонь, поняв все без слов. Сволочь догадливая. — Ложись. Если что-то станет известно важного — разбужу.

Легко сказать. То есть лечь-то я лег. Но уснуть все равно не мог. Стоило закрыть глаза — и перед глазами снова горели, осыпаясь невесомым пеплом в пропасть, черные крылья. А застывшие глаза смотрели мимо меня в никуда.

Забытье пришло позже, тяжелое, душное и ненадежное, как первый коварный ледок на трясине. Я тонул в нем, захлебывался. Пока не услышал:

— Ты уверен? — Голос Огня прошелестел сухой пылью, словно у того разом пересохло в горле и во рту.

— Крепость превратилась в руины. — Дождь говорил так же сухо и безжизненно. — Свободный город тоже основательно пострадал. Последнее гнездо она выжгла. Ценой своей жизни.

— Опять?!