Сердце полуночи

Тряхнув головой, словно отгоняя наваждение или сон, юноша бросил взгляд на распростершееся у стены тело. Стражник лежал совершенно неподвижно, его позвоночник был изогнут под каким-то неестественным углом. Вместо его правой ноги торчал изуродованный обрубок, словно истерзанный тупой пилой. Мышцы голени и бедра полностью отсутствовали, а в полутьме белели обглоданные суставы и перекушенные сухожилия.

Юноша отвернулся.

- Проклятье! - негромко выругался он.

Он знал, что убьет кого-то нынешней ночью, знал с того самого момента, когда накинул на плечи черный плащ и выскользнул в окно. Голод, терзавший его, был таким сильным, что преодолеть его не было никакой возможности. Теперь, однако, он насытился и не чувствовал ничего кроме тошноты.

Бросив взгляд на тело, юноша вздрогнул.

Что-то на трупе шевельнулось.

Дрожа, юноша наклонился ближе и снова увидел движение на залитом кровью лице. Веко мертвеца снова приподнялось, глазное яблоко шевельнулось, поворачиваясь к юноше. Казалось, что стражник смотрит сквозь него на звезды и на облака высоко в ночном небе. В стеклянной поверхности мертвого глаза юноша увидел свое собственное лицо, искаженное страхом.

Между тем стражник чуть пошевелился, его глаз медленно закрылся, и он замер неподвижно.

Еще некоторое время юноша со страхом рассматривал тело. Наконец он осмелел и, протянув руку, дотронулся до похолодевшего плеча мертвого человека.

- Мне очень жаль, - прошептал он.

Затем он вскочил на ноги и, подхватив свой плащ, скрылся в темноте.

ГЛАВА 1

Торис лежал без сна на своей скрипучей деревянной койке и, вцепившись своими пухлыми короткими пальцами в деревянную раму, с осторожностью поглядывал в сторону окна спальни. Там стоял Казимир, его высокая худая фигура была отчетливо видна на фоне бледного зимнего заката. Худые сильные пальцы юноши находились в постоянном движении, отрывая от рассохшегося подоконника тонкие щепки. Не отрываясь, Казимир смотрел в окно на город Гармонию. Когда же в руке его набиралась целая пригоршня щепок, он швырял их вниз, на крытую травой крышу пристройки.

- И вот я здесь, в жалком приюте для сирот... - пробормотал негромко Казимир.

Торис не выдержал. Пошевелившись на своей койке, он фыркнул и сказал хриплым голосом:

- А твой смертельный враг Зон Кляус как раз в это же время смотрит на этот же самый закат из окон своего роскошного особняка, который полагается Верховному Мейстерзингеру...

Казимир повернулся к Торису и быстро провел рукой по своим коротким черным волосам.

- Что, очень заметно? - спросил он. - Скажи приятель, я плохо скрываю свои чувства?

- Гораздо хуже чем плохо, - отозвался его товарищ по комнате и сел на кровати.

Вдохнув спертый воздух общей спальни, он бросил быстрый взгляд на длинный ряд кроватей у стены.

- Все это заметили. В последнее время ты только о том и говоришь, насколько сильно ты ненавидишь Кляуса. Что случилось с твоими песнями, Кас? Почему ты больше не рассказываешь нам свои истории? Иногда мне кажется, что, с тех пор как тебе исполнилось восемнадцать, ты стал совсем другим.

Казимир отошел от окна и, сложив на коленях руки, уселся на свою кровать

Некоторое время он сидел неподвижно, затем с хрустом потянулся, так что под поношенной сорочкой, которую он носил, проступили бугры мускулов.

- У меня нет больше песен, у меня нет больше веселых историй. Я выдохся, сказал он, обхватывая голову руками. - Каждую ночь я молюсь только о том, чтобы умереть во сне.

Торис вытаращился на него:

- Что это за разговоры ты ведешь? Наверное, это твоя кровная вражда с Зоном Кляусом отравила твое сердце. Почему бы тебе не перестать жаловаться и не начать действовать? Если хочешь отомстить - отомсти!

Казимир потряс головой и улегся на койку, плотно завернувшись в свое дырявое одеяло.

- Неужели ты не понимаешь? Месть прикончит и меня.

Торис плотно сжал губы и многозначительно откашлялся.

- Может быть, ты все-таки споешь мне одну из "Мор"... ради старой дружбы?

Темноволосый Казимир устало посмотрел на своего младшего товарища:

- Я же сказал тебе, Тор, веселые песни кончились. Остались одни погребальные плачи.

- Тогда спой мне погребальную... пожалуйста, - добавил Торис неожиданно.

Казимир вздохнул, крепко стискивая зубы. Затем он запел довольно высоким и мягким голосом.

И с каждой раной ближе Смерть,

Чтобы жизнь украсть и юности дыханье,

И с каждым днем мучительней страданья,

И телу и душе их трудно перенесть

И страшно вновь постичь простое Смерти знанье

Но что есть жизнь, как не чреда годов

И Времени безжалостного шрамы?

И в зеркало гляжу я на себя,

Как в древний, желтый, сморщенный пергамент

В нем каждая строка мне говорит

О горечи и тяжести обид

Когда б хотел ты жизнь свою продлить,

Бежав от боли и невзгод, что ранят душу,

Ты ею, как вампир, со Смертью поделись,

И будешь вечно жить Рабом ее, что Мраку вечно служит

Когда в свой смертный час из жизни уходя,

Ты спросишь сам себя куда девалась Юность?

О, не тревожься, друг, она с тобою, здесь,

Пока ты дышишь, знай - она к тебе вернулась

Под маской шрамов и рубцов таилась, трепетала,

Она внутри, в тебе была, она не исчезала