Сердце помнит. Плевелы зла. Ключи от неба. Горький хлеб истины. Рассказы, статьи

Разумеется, эти мои размышления весьма субъективны. Я исхожу только из своего опыта. Но буду далеко не искренен, если не назову главной причины, побудившей избрать ту форму повествования, которую я избрал в «Войне», а также объем, места и сущность событий, которые проявились в первых двух книгах. Оговорюсь, что в этом направлении уже много сделано другими писателями, да и, я убежден, еще будет сделано. В первых книгах «Войны» мне хотелось, не вступая в прямую полемику, поспорить с теми литераторами, военными историками и мемуаристами, которые в своих трудах весьма односторонне рассматривали события, предшествовавшие нападению гитлеровской Германии на СССР, а также события начального периода Отечественной войны; хотелось, основываясь на изученных исторических фактах и на свидетельствах лиц, имевших причастность к происходившему, несколько с иных позиций рассмотреть причины наших неудач в начальный период гитлеровского вторжения. Иные историки и литераторы с прилежанием, достойным лучшего применения, порой не гнушаясь даже тенденциозными буржуазными источниками, собирали всевозможные факты и домыслы, которые очерчивали круг известных якобы Советскому правительству сведений о сроках начала гитлеровского вторжения. И делали из этого вывод: Советское правительство и лично Сталин были, мол, предупреждены о нависшей угрозе, но необходимых мер не приняли. Дальше этого вывода не шли, не анализировали ситуацию того времени и не сопоставляли исторические факты таким образом, дабы обнажилась главная истина: Советская страна задолго до войны уже напрягала огромные усилия, стараясь накопить необходимые средства, в предвидении вооруженного столкновения с миром капитализма; наши враги наблюдали за этими усилиями и тоже торопились, чтобы упредить военное возмужание Страны Советов. Что же касается просчетов Сталина в определении сроков начала войны и недосмотров в планах нашей стратегической обороны, то они, разумеется, имели место и имели свои причины, которые обусловлены связью явлений — внешнеполитических, внутриэкономических, военно-оперативных; но в конечном счете, как показала война, просчитался Гитлер со своим генералитетом…

Никто сейчас не возьмет на себя смелость утверждать, что сумеет исчерпывающе и всесторонне осветить в художественном произведении те далекие, но все еще воспаляющие нашу мысль события в их причинной взаимосвязи. Однако писатели военной темы, каждый в меру своих сил, активно стремятся высветлять это прошлое лучами правды — во имя настоящего и будущего.

Свою работу над романом «Война» я рассматриваю как весьма скромный и, может, не во всем удавшийся вклад в это важное и святое дело. Судить о нем — главному судье: читателю.

Иные критики (они есть и среди читателей), не решаясь отрицать права писателя на тенденциозность в своем творчестве, все-таки корят роман «Война» за его тенденции. И мне доставляет удовольствие сказать им, что партийная тенденциозность присуща и моему мироощущению, которое в равной степени проявилось в романе «Люди не ангелы» и в романе «Война». Я горжусь тем, что исповедую почерпнутую из ленинского учения убежденность взглядов на жизнь, на место человека в жизни.

Я никогда не солидаризовался с теми, кто изображал теневые стороны нашей действительности с расчетом на подчеркивание своей «смелости» и на шумный успех у наших идейных противников. Вместе с тем я не уклоняюсь от изображения трудностей и невзгод на боевом пути строительства коммунистического общества. Роман «Люди не ангелы» именно и рассказывает о сложных временах нашей жизни, когда в советской деревне были допущены отклонения от ленинской политики партии. Однако главное в этом романе звучание искренней веры крестьянства в правоту ленинских идей. Эта вера не пошатнулась на самых крутых поворотах истории, а когда на нашу Родину напали фашисты, она, эта святая вера, проявилась в величайшей самоотверженности всего советского народа, в том числе и крестьянства. Великая Отечественная война показала необоримую силу социалистического строя, сплоченность советских людей вокруг Коммунистической партии, единство духа и устремлений Советского правительства и всех народов и народностей, населяющих нашу страну. Именно этой тенденцией я старался пронизать свой роман «Война» и полагаю, что в нем продолжены тенденции, прозвучавшие в «Людях не ангелах».

1970

Размышления над письмами

Передо мной лежит на столе горка писем — читательских откликов на публикацию первой книги романа «Война».

Многих читателей интересует, как родился замысел романа «Война», где и когда автор черпал для него материалы, в какой мере в романе соседствуют подлинность с вымыслом. А иные вообще приемлют «Войну» как документальное произведение. Приведу для наполнения разговора конкретностью выдержку из одного письма.