Сердце предательства

Каланта поставила блюдо на стол, и братья один за другим стали брать кости или черепа.

– Просто благословение жертвоприношения, – так же шепотом ответил Каден. – Кости напоминают о том, что всякая трапеза – это дар, который обходится высокой ценой жизни какого-то существа. Его нельзя принимать без благодарности.

Молитва поминовения? Я следила за тем, как передавалось блюдо, как грозные воины брали с него побелевшие кости и добавляли их к связкам у себя на поясах. Всякая трапеза – это дар

. Я мотнула головой, стряхивая наваждение, гоня от себя объяснение, которое совсем не сочеталось с уже составленным мной представлением. Мне вспомнились исхудавшие люди с запавшими глазами, которые всматривались в мое лицо, когда я входила в ворота, вспомнился страх, охвативший меня от перестука свисающих с их поясов костей. Первое мое впечатление было основано на сумрачных мыслях о кровожадных дикарях, бахвалящихся своей свирепостью.

Сама того не замечая, я хмурилась, пока не заметила, что на меня поглядывает Комизар, кривя рот в самодовольной ухмылке. Разумеется, от него не утаилось мое непонимание, но кроме того я заметила, что он тайком наблюдает за Каденом. Ненароком, будто случайно, но внимательно. Каден последовал моему распоряжению, а не его приказу, и теперь это грызло Комизара изнутри.

Когда блюдо с костями в обход меня передавали какому-то наместнику, я протянула руку и взяла кость. Это оказалась часть челюсти с зубом, на которой давно не осталось ни следа плоти. Я чувствовала, как Рейф глядит на меня, но была осторожна и даже не поворачивала головы в его сторону. Встав, я вытянула нитку из своего подола, обвязала ею кость и повесила себе на шею.

– Тогда уж повторите и слова, принцесса Арабелла, – обратился ко мне Комизар, – или вы можете скопировать только движения?

Приглашение говорить на их родном языке? Сам того не зная, Комизар сыграл мне на руку. Я могла не понимать значения каждого слова, зато смогла их в точности повторить. Такое не всякому под силу.

– Meunter ijotande. Enade nay, sher Komizar, te mias wei etor azen urato chokabre.

Я произнесла это без запинки, без намека на акцент. В зале повисла полная тишина.

Рейф уставился на меня с открытым ртом. Не знаю, понял он сказанное или нет, но к нему наклонилась Каланта и шепотом перевела: «Вы, дорогой Комизар, не единственные, кому знаком голод». Комизар сердито сверкнул на нее глазами, давая понять, чтобы она замолчала.

Я оглядела длинный ряд сидящих – в числе братии были Гриз, Эбен, Финч и Малик. Они, как и Рейф, сидели с открытыми ртами. Я повернулась к Комизару.

– И если уж вы намерены титуловать меня по этикету, – добавила я, – я бы просила по крайней мере обращаться ко мне правильно. Джезелия. Мое имя Джезелия.

Я ждала в надежде, что это имя будет узнано, но ничего не произошло – ни Комизар, ни остальные никак не отреагировали на него. Вся моя храбрость испарилась. Никто ничего не понял. Я потупила глаза и села на место.

– Ах, я и забыл, вы, короли, так богаты, что у вас и имен в избытке, прямо как меховых шуб. Джезелия! Что ж, пусть будет Джезелия, – подал голос Комизар и с шутливой гримасой поднял вверх кружку, будто бы в мою честь. Смех развязал языки, которые всего несколько секунд назад я заставила замолчать. Со всех сторон посыпались насмешки и издевательские тосты. Комизар сумел выкрутиться из неприятной ситуации. Он ловко переключил общее внимание, заставив варваров думать о богатстве королей, касавшемся даже количества имен.

Трапеза началась. Каден уговаривал меня поесть. Я с трудом проглотила несколько кусочков, но, хоть и понимала, что истощена, голода не чувствовала – слишком много всего на меня навалилось за эти дни. Комизар распорядился расковать Рейфу руки, чтобы он мог есть, сам же пустился в велеречивые рассуждения о том, что другие королевства оценили наконец Венду по достоинству – поэтому отужинать с ними даже прислали особу королевской крови и придворного советника. Хотя его тон был беззаботен и шутлив, я наблюдала, как он несколько раз склонялся к Рейфу и принимался расспрашивать его о дворе Дальбрека. Рейф отвечал, тщательно подбирая слова. Я ошеломленно наблюдала за мгновенной переменой в нем от узника в кандалах до блестящего посланца.