Сердце Рима

Харди обошел ее, глядя вокруг так, словно находился в хижине, пропитанной холерой. Он смахнул пыль со стула и опустился на него, стараясь ни к чему больше не прикасаться.

– И что я могу сделать?

– Донеси, – Лорин поражалась его недогадливости. – Собери совет и скажи то, что только что сказал мне. Пусть отрубят голову ему, а не твоей бедной воспитаннице. Моя – гораздо красивее и очень мне идет.

Но Харди никак не отреагировал на шутку. Он задумчиво смотрел перед собой. Отблеск свечи лежал на его впалой щеке.

– Минимум двое из совета ведут политические игры, вопреки кодексу. Орден переживает нелегкие времена. После реорганизации, судов, неудачи с тамплиерами нам необходимо заполучить собственную казну. Либо доступ к чужой.

Глаза Лорин сузились, она смотрела на наставника с недоверием. Он говорит несусветную чушь! Роль Созидателей в этом мире заключается в их беспристрастности. Они создают историю, корректируют ее на благо развития человеческой цивилизации. Затевая войну, они думали о развитии страны. Изолируя источники передовых мыслей – спасали неподготовленные умы от последствий иллюзорной вседозволенности. В этом была цель! Но если ее заменить на политически пристрастную позицию, то страны-фавориты получат небывалый перевес. Рывок в их экономике трудно вообразить, а значит, другие будут сброшены на дно выгребной ямы. Баланс, за который сражались Созидатели, сражалась она – нарушится.

Если Харди не сошел с ума, то значит, мир вскоре изменится.

– А прежде, – она обошла стул, на котором сидел ее учитель, – кто-нибудь делал нечто подобное? Играл за королей?

– Насколько мне известно… – начал было Харди, потом поднял голову и встретился с ней взглядом. Еще до того, как он ответил, Лорин сама догадалась. – Несколько раз. Это делалось завуалированно, но в совете часто нет единого мнения. Все решает голосование, а как ты знаешь…

– Все продается и всё покупается, – она села на край жесткой кровати. Ее талант заключался не только в красоте, ловкости и дипломатии. Лорин умела видеть верный путь, безграничное количество вариантов, просчитывая их в мгновение ока. И сейчас перед ее внутренним взором хрупкие осколки вновь образовывали цельную картину.

Харди заподозрил предвзятость членов совета. Он вмешался, они нанесли ответный удар. В удобный момент на поле был выведен новый игрок – Римлянин. Как они переманили к себе тамплиера – не важно. Им было, что предложить, как и ему. Лорин видела это так же ясно, как если бы стала свидетелем ключевых событий. За это ее и ценил Харди. Он молчал и смотрел на нее, ожидая, когда ученица поймет всё сама.

– Значит, меня осудят в любом случае. Вернее – тебя осудят. А я просто пешка для обмена любезностями, – она фыркнула и сложила руки на груди. – Ты сдал меня. А еще – но это мелочи – украл у ордена бриллиант размером с мой кулак!

Харди вскочил с места и возмущенно выдохнул:

– Должен заметить, что это ложь! Ты украла его у индусов, а я лишь сохранил.

– Сохранил?! – Лорин смотрела на него снизу вверх. Никогда прежде она не злилась на Харди столь сильно. – Сокрыл! И в этом тоже обвиняют меня.

Алистер Харди все еще пылал от гнева, но понемногу этот жар остывал, и он, устало опустив плечи, сел обратно на стул.

– Этот камень не должен к ним попасть, – произнес он убежденно.

– Сейчас самое подходящее время для мелкой кражи? – язвительно поинтересовалась Лорин.

– Ты не понимаешь. Его долго искали, на это бросили лучших ищеек, до которых нам с тобой расти и расти. Но повезло тебе… если можно так сказать. Могол – не камень, не просто очередная дорогая безделица. Это залог. Фаворит получит его как доказательство союза. Что-то вроде лаврового венка для победителя.

Его собеседница ахнула, догадавшись о чем идет речь. Могол получил новую стоимость. Его цена – союз Созидателей с государством, символ принадлежности к избранным.

– Чего ты добиваешься? – Лорин понимала, что Харди едва ли руководствовался детским желанием отомстить отцу, спрятав его парадные туфли. В действиях должен был быть расчет.

– Грядет голосование.

Пятерка старейшин раз в год обновляла свои ряды, избирая троих новых членов. Два срока подряд не правил еще никто, таков устав. Но влияние не всегда обусловлено действительным положением. У многих старейшин появляется круг единомышленников, и, конечно, удача, если один из них занимает должность своего идейного вдохновителя. По сути, он придерживается того же пути, что и наставник, это гарантирует стабильность курса. Увы, не всегда дело было в удаче. Интриги, как главное оружие Созидателей, часто направлялись в сам орден. Пока речь шла исключительно о влиянии на развитие человечества, конфликты сводились к различию во взглядах на решение одной и той же проблемы. Но когда на чашу весов ляжет политика, всё изменится. Речь пойдет о жажде власти, а этот яд страшнее укуса кобры.

«Раньше мы были добрыми домашними духами, – Лорин покусывала ноготь, обдумывая услышанное. – А теперь станем богами для просвещенных, которые станут приносить кровавую жертву всякий раз, как потребуется благословение».