Сердце убийцы

Ему становится стыдно оправдываться.

— Это не самое страшное, поверь мне. Чем быстрее она убьет меня, тем лучше.

Глаза Дебби наполняются слезами, губы плаксиво сморщиваются.

— Думаю, тебе пора идти.

— Смотри на меня! — это уже Греттен. Он снова в подвале на больничной койке. В поле его периферийного зрения действительность искажается, как в кривом зеркале. Ему хочется послать убийцу куда подальше, но полученный урок пошел впрок, и Арчи послушно поворачивает голову.

Ее лицо совершенно непроницаемо, не выражает ни злости, ни радости, ни жалости — ничего.

— Что, страшно? — безразличным голосом спрашивает Греттен и салфеткой вытирает ему лоб, щеки, шею. Кажется, он видит в ее глазах отблеск человеческого тепла. Что это — сострадание?

Теплый огонек потух.

— Чего бы ты ни боялся, — шепчет она, — будет еще хуже.

Глава 18

Вернувшись домой после поездки на Сови-Айленд, Сьюзен первым делом расстегнула молнии на высоких черных кожаных ботинках, пропахших и безнадежно испорченных хлоркой, стряхнула с ног и швырнула поверх груды старой обуви в прихожей.

Сьюзен жила в Перл-дистрикт, в западной части, и чуть севернее центра Портленда, в просторной «студии» — квартире с одной большой комнатой, кухней и ванной. Она любила называть свою обитель «чердаком», хотя квартира находилась на предпоследнем, третьем, этаже здания, в котором в начале XX века размещалась пивоварня, а несколько лет назад его перестроили в жилой дом. От пивоварни остались только массивные кирпичные стены с высокой дымовой трубой, но всю внутреннюю конструкцию полностью переделали, чтобы обеспечить жильцов всеми современными устройствами и удобствами.

Фактически квартира принадлежала бывшему преподавателю Сьюзен, профессору Орегонского университета, который весьма достойно вел курс литературного творчества. Он жил там же, в Юджине, но содержал эту квартиру в Портленде якобы в качестве убежища для писательского затворничества, хотя на самом деле очень редко использовал ее.

Сейчас профессор вместе с женой находился в годичном академическом отпуске в Европе, где писал очередную книгу. Сьюзен захотела остаться в квартире в первый же уик-энд, проведенный в ней вместе с профессором. Здесь имелось все, чего не было в доме, в котором она выросла. Открытая кухня оборудована по последнему слову техники, включая холодильник из нержавеющей стали и внушительную, мерцающую никелем плиту. Правда, столешницы кухонных тумб сделаны из кориана, а не из настоящего гранита, и плита — подделка «Фриджидэйр» под «Викинг», но все равно квартира выглядела шикарно и современно. Сьюзен просто влюбилась в синий письменный стол Великого писателя. Влюбилась в огромный, во всю стену, встроенный стеллаж с книгами Великого писателя, уставленными на полках в два ряда. Влюбилась в помещенные в рамочки фотографии Великого писателя в компании с другими великими писателями. Японская ширма прятала за собой кровать и превращала остальное пространство в уютную гостиную с синей бархатной софой, красным кожаным креслом, кофейным столиком и маленьким телевизором. Из всех вещей на «чердаке» те, что принадлежали лично Сьюзен, могли бы уместиться в пару чемоданов.

Девушка стянула через голову блузку, стащила с себя черные штаны, по очереди сняла носки, трусы и лифчик. Запах хлорки по-прежнему преследовал. Он был повсюду, им пропитались одежда, вещи, кожа. Господи, как она любила эти ботинки! Какое-то мгновение Сьюзен стояла голышом, дрожа и покрываясь гусиной кожей, над кучкой сброшенной одежды, потом с медного крючка на двери ванной комнаты сняла кимоно, завернулась в него, собрала с пола грязную одежду, прихватила дорогие и когда-то прекрасные ботинки, вышла босиком из квартиры в коридор, приблизилась к люку с надписью «мусор» возле лифта и сбросила разом весь ворох в шахту мусоропровода. Не стала дожидаться, как обычно, когда до слуха донесется приглушенный стук падения; тут же вернулась в квартиру, прошла в ванную комнату, включила воду и скинула в углу кимоно.

На дне ванны набралось еще только с дюйм воды, но Сьюзен все равно забралась в нее, присела на корточки в клубах пара и некоторое время наблюдала, как краснеют пальцы на ногах. Потом медленно, чуть морщась, села в горячую воду и, отползая назад, постепенно распрямила тощие ноги. Собственное обнаженное тело вызвало непонятные воспоминания. Убийца вымачивал девочек в такой же ванне? Вода поднялась до бедер. Превозмогая неприятное ощущение, Сьюзен прижалась спиной к холодной поверхности ванны, чтобы та поскорее нагрелась от тепла тела. Кожу на руках по-прежнему покрывали шершавые пупырышки, и проклятая дрожь не прекращалась. Дождавшись, когда вода поднялась до подбородка, девушка пальцами ноги закрутила кран и в изнеможении закрыла глаза, пытаясь избавиться от видения выбеленного трупа с черными кровоподтеками, который еще недавно был живой Кристи Мэтерс.