Сердце в гипсе

— Приглашаю к нам на скромное барбекю, — сказал сосед. — Отпразднуем этот закат.

И мы отпраздновали.

Обретаю независимость

— Вы и в самом деле не хотите никуда ехать? — Голос Конрада прозвучал так зычно, что даже Уля, копавшаяся в земле на своем участке, подняла голову от растеньиц.

Конрад с женой заехали к нам в субботу днем. Было совершенно очевидно, что я становлюсь зависимой от Адама и пора исправлять положение. Теперь наш дом будет полон гостей.

«Если ты перестаешь видеться с друзьями, потому что он для тебя всех важнее...»

— Я им ничуть не удивляюсь. — Жена Конрада окинула взглядом наш садик, который, по правде говоря, еще до конца не обустроен, но всякая всячина уже цветет, например, тыква, посаженная в дальнем углу, протянула к дому шестиметровые плети с чудесными светло-желтыми цветами.

— Можно узнать, почему? — опрометчиво поинтересовался у супруги Конрад. До сих пор я считала себя слишком болтливой. Это вовсе не так, в сравнении с женой Конрада я могла бы сойти за жену Лота. Прежде чем кому-то из нас удалось предотвратить, казалось, витающую в воздухе ссору, супруга Конрада затрещала со скоростью пулемета:

— Ох, дорогой, вспомни, как ты заявил, что отпуск мы проведем без детей? В прошлом году... — Вопросы сыпались один за другим, но ответа дама не ждала. — Ты сказал, что они уже вполне взрослые, могут ехать в лагерь или на турбазу, к счастью, нам это по карману, а мы — ну что же, хоть самую малость нам следует подумать и о себе. Ты ведь именно так говорил, дорогой, разве я не права? И представь себе. — Тут она обратилась ко мне, слегка подавшись в мою сторону корпусом. — Дети уехали, а он принес рекламные проспекты туристических фирм, сказал, раз уж это наш столь долгожданный медовый месяц, то экономить не станем. Помнишь, милый?

Конрад хотел ее остановить, но я заметила, как Адам одернул его под столом. И Конрадова половина продолжала:

— У нас нет кровати. Ведь правда, дорогой? До сих пор. А знаете отчего? — Она обвела нас торжествующим взглядом. — Оттого, что он, — она выставила указательный палец и жестом обвинителя почти ткнула им в грудь мужа, — утверждает, что воспоминания важнее новой кровати. На двуспальную мы копили деньги с прошлого года, когда наша старая развалилась, и с тех пор мы спим на матрасе для йоги, купленном лет двенадцать назад! Разве не так, дорогой?

— Но... — пытался отважно защищаться Конрад, и это все, что ему удалось вставить.

— У этого матраса с одной стороны торчат пружины, кто бы мог подумать, что нечто подобное в нем есть, зато с другой образовалась яма. Прикинь, неужели на этом можно спать, а? — Последняя реплика была снова адресована мне.

Я согласно кивнула, бросив взгляд на Адасика. Он слушал с непроницаемым лицом. Супруга Конрада просияла.

— Мы присмотрели очень миленькую кровать за две тысячи триста, к сожалению, без ящика для постели. Но мой благоверный считает, — ведь правда, дорогой, — что кровать может подождать! Проспекты — просто фантастика! Мы вырвемся на свободу! Почувствуем себя независимыми! Все будет так, как когда-то мы себе рисовали в мечтах! Ну и отличная погода обеспечена, например, в каком-нибудь Египте! А перелет на самолете? Первый раз в жизни! Полный улет! Были спецпредложения на туры в Египет, к деньгам, отложенным на кровать, две тысячи добавила свекровь, и, наверное, это был единственный в жизни ее подарок нам, верно, дорогой?

— Неправда! — Конрад чуть-чуть рассердился на жену. Борис вырыл себе ямку неподалеку от плакучей ивы и улегся прямо на календулу.

— Ах да, еще эта кофеварка, просто сердце кровью обливается. Конрад разбил об нее заварочный чайник, и кофеварки до сегодняшнего дня у нас так и нет! — Конрадова женушка развела руки и рассмеялась. — Ты прав, милый.

Мы с Адамом переглянулись. Наши взгляды встретились на миг, и я поняла, что мы на Крит не поедем. Никогда.

— Мне стало плохо уже в самолете, не так ли, дорогой? — Благоверная Конрада неумолимо продолжала.

— Только без подробностей, моя пчелка. — Конрад пытался урезонить жену. Безуспешно.

— А когда мы приземлились, обдало жаром, как из раскаленной печи. По дороге в гостиницу нас просто атаковала ватага смуглых ребятишек, клянчивших бакшиш. У детишек был такой жалкий вид, что я дала им конфет.

— Ну конечно. Ты никогда не слушаешь, что говорит гид. Он же четко предупредил: ничего не давать. — Конраду весьма удачно удалось воткнуть одну фразу перед очередным потоком слов. Мой социолог помалкивал свежливым видом, чего не скажешь про мой видок, но, похоже, гости этого не заметили, во всяком случае, это не остановило рассказчицу.