Сердце Волка

И скорее почувствовала, чем услышала, что незваный гость сделал шаг вперед. Кто бы это ни был, двигался он легче дыхания.

И тут перед ней вспыхнули два горящих глаза.

Ренн громко вскрикнула.

Неведомое существо тут же отступило назад, но вскоре опять подошло к самой границе освещенного потухающим костром круга.

И у Ренн перехватило дыхание.

Это был волк. Большой, с мохнатой, насквозь промокшей серой шкурой. Низко опустив голову, он настороженно принюхивался, но не казался ни грозным, ни испуганным. Просто несколько напряженным.

Ренн рассматривала густой черный чепрак на спине волка, его большие янтарные глаза.

Янтарные глаза…

Не может быть!

Она медленно положила на землю топор.

— ВОЛК! НЕУЖЕЛИ ЭТО ТЫ?

Глава четырнадцатая

— Волк, это ты? — снова спросила Ренн.

Хвост у волка был опущен, но он слабо вилял им, уши настороженно стояли торчком. Он внимательно наблюдал за Ренн, но в глаза ей смотреть избегал — и весь дрожал, хоть она и не могла сказать отчего — от холода, от страха или от возбуждения.

Ренн вскочила на ноги:

— Волк! Это же я, Ренн! Ох, Волк, ведь это ты, правда?

Но в ответ на ее радостные вопли волк с тихим ворчанием попятился, горестно, как показалось Ренн, посвистывая носом.

Ренн не помнила, с помощью каких звуков Торак здоровался с Волком, и, опустившись на четвереньки, ласково улыбнулась, пытаясь заглянуть ему в глаза.

Что, похоже, было совершенно неправильно. Волк отвернулся и снова попятился.

А может, это вовсе и не Волк? Когда они виделись в последний раз, он был еще совсем волчонком. Неужели он успел так вымахать? Теперь это был взрослый волк, от носа до хвоста раза в полтора длиннее самой Ренн. И, стоя рядом с ним, она видела, что в холке он ростом ей до пояса.

Раньше у него была пушистая светло-серая шерстка с черными пятнышками на плечах. Теперь он весь был покрыт густой и блестящей серой шерстью с промельками белого, черного, серебристого и рыжего, как у лисы. Но плечи и спину ему по-прежнему укрывал черный чепрак. И эти невероятные янтарные глаза!

Гром грянул прямо у них над головой.

Ренн даже присела от неожиданности.

Волк взвизгнул и метнулся к дальней стене пещеры. Он прижал уши и весь дрожал.

«Кто бы он ни был, — думала Ренн, — он все-таки еще не совсем взрослый. Он только кажется большим, а в душе по-прежнему отчасти волчонок».

И она ласково и негромко сказала ему:

— Не бойся, все хорошо. Здесь ты в безопасности.

Уши волка шевельнулись: он явно прислушивался.

— Волк, это ты? — снова спросила Ренн. — Это ведь ты, правда?

Волк, склонив голову набок, посмотрел на нее.

И тут Ренн догадалась. Из мешочка с припасами она вытащила горсть сушеной черники и на ладони протянула ему. Малышом Волк чернику просто обожал.

Волк потянулся к ее протянутой руке, смешно пошевелил черным носом и деликатно слизнул угощение.

— Ох, Волк! — радостно вскричала Ренн. — Значит, это все-таки ты!

Он снова метнулся в тень, испуганный ее криком.

Ренн вытряхнула на ладонь еще немного сушеной черники. Поколебавшись, волк все же подошел и быстро смахнул ягоды языком. Потом осторожно потрогал зубами колечки-обереги. Чтобы его отвлечь, Ренн положила на землю лепешку из лососины. Волк очень знакомым ей жестом тронул лепешку передней лапой — и сглотнул ее целиком, не жуя.

Еще четыре рыбные лепешки одна за другой последовали в волчью пасть. Теперь Ренн уже не сомневалась: это Волк. Тот Волк, которого она так хорошо знала, очень любил лепешки из лососины.

Она на четвереньках подползла к нему и, погладив по светлой шерсти на шее, прошептала:

— Это же я, Ренн.

Но Волк опять вскочил, отбежал к выходу из пещеры и, поскуливая, принялся бегать там кругами. Ренн поняла, что опять сделала что-то не так.

В отчаянии она отошла к костру и села.

— А ты здесь зачем, Волк? — спросила она, хоть и знала, что он ее слов не поймет. — Ты тоже хочешь отыскать Торака?

Волк слизнул с лап рыбные крошки, пересек пещеру и улегся у ее дальней стены, положив морду на лапы.

Гроза отходила к северу: Великий Дух решил вернуться в свои горные чертоги. Пещеру наполняло журчание дождевых струй и сильный запах мокрой волчьей шерсти.

Ренн страшно хотелось рассказать Волку, как она рада его видеть, и спросить, не видел ли он следов Торака, но она не знала, как это сделать. Она никогда особенно не прислушивалась, когда Торак разговаривал с Волком. Это вызывало в ее душе какую-то странную тревогу, ей начинало казаться, что и Торака она по-настоящему совсем не знает. Теперь же она тщетно старалась вспомнить хоть какие-то звуки из их «волчьих» бесед.

«Волки, — сказал ей как-то Торак, — в отличие от нас, совсем мало говорят с помощью голоса. И гораздо больше — с помощью лап и хвоста. А еще — шерсти, ушей, ну и… всего тела».

«Но у тебя же нет хвоста, — резонно заметила Ренн. — И шерсти нет. И ушами ты двигать не умеешь. Как же ты с ним разговариваешь?»

«Я действительно понимаю не все, что он говорит мне. Это очень трудно! И все же мы как-то ухитряемся сказать друг другу самое главное».