Сердце волка

Так, погруженный в тягостные раздумья, я сидел довольно долго. Слабые, сонные волны тихо накатывали на каменную баррикаду, облизывали ее гладкие, обросшие водорослями бока. Белые, бесформенные камни в молочном свете луны казались призрачными сфинксами, и почти в каждом из них мне виделась фигура собаки, птицы, обезьяны или голова человека. Где-то внизу, в расщелинах между камней, тихо перебирали пустые ракушки крабы, пируя тем, что оставили после себя "дикие" туристы, часто посещающие заповедник. Надо было возвращаться домой, но у меня не было ни сил, ни желания тащить громоздкие баллоны десять километров по пустынному шоссе глубокой ночью. Я подумал, что можно спрятать акваланг в расщелине, а утром пригнать к дачному поселку "тачку" и увезти его на спасательную станцию.

Я уже собрался было встать, чтобы поискать в свете луны надежное место, как почувствовал, что мне на руку наползла какая-то колючая гадость, и брезгливо отдернул руку. Темные существа размером с кулак, шурша и скрежеща по камню, кинулись врассыпную, испуганные моим резким движением. Мне стало немного не по себе, хотя я никогда не испытывал отвращение к членистоногим.

Пришлось включить фонарик, чтобы не наступить на крабов, которых здесь оказалось великое множество. Я приметил удобную расщелину шириной в окоп, куда мог спуститься вместе с аквалангом. Фонарик пришлось держать в зубах, а обеими руками цепляться за выступы. В какой-то момент я потерял опору под ногами и повис на пальцах. Акваланги тянули меня вниз, я ничего не видел под собой, так как луч света прилип к каменной стене передо мной. Болтая ногами, я нащупал крохотную выемку и, перенеся на нее тяжесть тела, благополучно спустился на дно каменной пещеры.

Я посветил вокруг себя и почувствовал, как во мне шевельнулся гадливый ужас. Дно пещеры представляло собой нагромождение небольших округлых камней, наполовину скрытых водой, напоминающих кочки на болоте. И по протокам между этих камней, толкая и наползая друг на друга, издавая ужасный царапающий звук, двигая сотнями, тысячами мохнатых членистых лапок, бежали наутек полчища черных крабов. Их было столько, что поток паукообразных по щиколотку закрыл мои ноги. Этого омерзительного зрелища я не видел еще никогда. Казалось, что все крабы Крыма сползлись в эту пещеру на свой съезд. Срываясь, соскальзывая с камней в воду, они продолжали бегство в море, и вода в неглубоких природных "ваннах" бурлила, словно кипела.

Усилием воли я сдержался, чтобы в свою очередь не кинуться по камням вверх, уподобляясь этим морским паукам. Похоже, я был свидетелем какого-то редкого зоологического явления, какой-нибудь массовой миграции крабов. Медленно успокаиваясь, я продолжал светить по "кочкам", отыскивая место, где можно было бы спрятать акваланг. Как бы эти твари не сожрали его до утра, подумал я, спасая излишне натянутые нервы юмором. Акваланг я пристроил на каменной полочке, расположенной в метре от воды, и подергал за лямки, проверяя, не свалится ли.

Пора было подниматься наверх и выбираться из заповедника к поселку, но что-то еще удерживало меня в пещере, наверное, это жутковатое и необыкновенное зрелище, когда толпы крабов, царапая своими острыми лапками камни и панцири друг друга, ползают вокруг, словно исполняя какой-то ритуальный танец. Я выключил свет фонаря, и несколько минут стоял в кромешной тьме. Затаив дыхание, я слушал, как паукообразные, смелея, выползают из воды, штурмуют облюбованные камни, дерутся за место, расчищают себе путь клешнями.

Мое мужество иссякло в тот момент, как я почувствовал шевеление на моих ногах и снова зажег свет. Блеснули аспидные черные панцири, шокированные моим коварством крабы снова ломанулись в воду. Началась массовая паника и неразбериха. Мешок бы сюда, подумал я с опозданием, и хватать их охапками. Потом можно было бы своим постояльцам устроить деликатесный ужин.

Я наклонился к одному гиганту, панцирь которого был усеян белыми ракушками, и протянул руку. Краб уносил все свои многочисленные ноги по спинам своих сородичей, а следом за ним тянулась узкая красная полоска. Сначала мне пришла в голову идиотская мысль, что краб ранен, и из него хлещет кровь, но потом я разглядел, что членистоногий крепко сжимает в клешне и тащит за собой красную матерчатую ленточку.

У меня похолодела кровь в жилах. Я поймал конец ленты и, посветив на него, близко поднес к глазам. Было бы очень хорошо, если бы я ошибся, но эта лента очень напоминала ту, которой стянула волосы Ольга перед тем, как нырнуть в воду.

Я откинул ленточку в сторону, и она налипла на каменной стене, словно брызги крови.

– Черт подери, – пробормотал я, чувствуя, как нахлынула тошнота. Я смотрел на крабов уже другими глазами. Я понял, что уже могу сказать определенно, почему их так много здесь, и все же не мог поверить в то, что произошло светопреставление, что за какую-то минуту мир изменился до неузнаваемости, наполнившись непереносимой тоской и чернотой.