Сердце земли

– Нам пора.

Он молчал всю дорогу до развилки с поворотом на Алкиларе. Там он притормозил и пристально взглянул жене в глаза.

– У всех есть тайны. Неужели у тебя тоже?

Ему очень нужна была определенность, впрочем, Ирэн выдержала его взгляд.

– Это я предупредила Алиру о протестах. Потому они и ждали вас, забаррикадировавшись в Алкиларе.

– Я бы тоже так поступил на твоем месте, – признался Сезар. – Алире повезло с подругой.

– И…

– Что еще?

– Надо бы сходить к семейному врачу, чтобы избавиться от проблем в постели

.

– Хорошо, – поддержал он, поцеловав жену, которую не переставал любить всем сердцем. Возможно, даже сильнее, чем сам полагал.

Дамер подождал, пока Алира запирала ворота кладбища и молча стояла, ухватившись за железные прутья, устремив взгляд в сторону семейного погоста, будто прощаясь с родными всего на день. Расставание будет вечным – это знали они оба, – потому что переходило в тайный и продолжительный диалог с теми, кого нет рядом.

– Переедешь ко мне? – спросил юноша.

– Я лучше вернусь к себе, – ответила она.

Дамер взглянул на нее с подозрением, но Алира взяла его за руку и позволила увести себя прочь. Они тихо побрели в сторону руин поместья. Юноша чувствовал одиночество местной земли – нечто, что ранее не до конца осознавал, возможно, потому, что его прибытие в Алкиларе и его восстановление, а также отношения с Алирой прошли в тени особняка Элехии. А ныне от него не осталось ничего, и образовавшаяся пустота сбивала с толку.

Они пробрались через развалины и по садовой дорожке направились к голубятне. Теперь, когда особняк разрушен, маленькая постройка доминировала на холме. Алира открыла дверь и пригласила Дамера войти. Юноша не удержался от восторженного возгласа. Кругом было чисто, везде стояли цветы самых разных расцветок. Он разглядывал стол в центре, белую скатерть и простую глиняную посуду, стеклянные кружки, подсвечники с бледно-розовыми свечами и кувшин с водой. Аккуратность и простота очаровали его. Юноша помнил свой первый визит в особняк, и тогда ему на ум пришли только два слова: порядок и старость. Но в голубятне преобладал порядок, все предметы выглядели новыми, свежими и сияющими.

Алира предложила ему подняться по деревянным ступенькам, и сама поднялась следом. Здесь гостя снова ждали чудеса. Светлая льняная занавеска, прикрепленная к противоположным стенам, разделяла этаж на две комнаты. В одной были матрас, ковер, столик и плетеный стул; на полу и столе были расставлены хрустальные подсвечники с толстыми свечами. За занавеской в углу пара деревянных вешалок заменяли гардероб, а возле окна, выходившего на южную сторону, расположились небольшой шкаф с кувшином, служившие умывальником и комодом.

– Какая красота! – похвалил Дамер.

– Здесь все самое необходимое, – пояснила Алира. – Томас привезет генератор, прежде чем уехать, и он обещал оборудовать еще и туалет. Осталось выяснить, как подвести сюда воду. Здесь рядом есть пруд. Если жители Алкиларе позволят, – пошутила она, вспоминая, как их здесь приняли, – я проведу туда трубу. И еще хочу поставить печь.

Они вернулись на первый этаж и разместились в креслах у стола.

– Ты за три дня все это сделала одна, – заключил Дамер. – Теперь ясно, что ты решила. Ты ведь могла переехать ко мне.

Алира кивнула. Она многое передумала, пока они ожидали кремации. Все, ради чего она жила прежде, рухнуло в одночасье, а материальная часть истории, хранившая память нескольких поколений, исчезла в огне. Ничего уже не будет, как прежде, после смерти матери. Она боялась одиночества и темноты, которые сопровождали ее раньше. Теперь она понимала иронию судьбы: если пожелаешь, чтобы все закончилось, в итоге останешься ни с чем. Она вспоминала всю свою жизнь: ее детские мечты быстро обернулись кошмарами, беззащитностью и неприятием. Изначальное желание избавиться от тех, кто хотел захватить Алкиларе, произрастало из наследной ненависти. Сама того не понимая, она состарилась раньше срока, накапливая в себе зло.

Алира положила руки на живот, где зарождалась новая жизнь. Когда ее тело, казалось, начало увядать, ей открылось иное будущее. Она многое потеряла, но чувствовала себя богатой, сильной и энергичной. Она открыла, что может быть храброй, действовать, реагировать; она не предалась необратимой старости, освободилась от недвижности. Конечно, ее причисляли к «потерянному поколению», без цели в жизни, не пережившему войн или Великой депрессии, не знавшему голода. Но она сражалась в духовной войне – и победила, и наградой ей было, ни много ни мало, собственное будущее. И она подарила Дамеру полный обожания взгляд.