Сердце земли

Она прошла через кабинет, подошла к каменной лестнице и громко позвала брата по имени. Не получив ответа, она позвала снова и, наконец, решила подняться к нему в спальню. Она постучала, а затем открыла дверь. Как и ожидалось, Томас слушал музыку в наушниках, валяясь на кровати. Судя по громким звукам, это была композиция его любимой группу, Black Sabbath – «Paranoid». Если что и нарушало мирную гармонию особняка, так это пристрастия младшего брата к тяжелому року, а текст песни полностью соответствовал натуре Томаса. Его жизнь сводилась к разовым контрактам каменщика в местной строительной фирме и пятничным визитам в Монгрейн, где играл на бас-гитаре в группе, исполнявшей известные рок-композиции. Женат он не был, девушки тоже не имел. Большую часть времени он проводил в своей комнате, слушая музыку и роясь в Интернете. Этот сорокалетний бородач очень ценил одиночество и тратил время на размышления на разные темы, но ничто не приносило ему удовлетворения. Он однажды обмолвился, что пришел к заключению, что счастья не существует, а с тех пор ему было нечем больше заняться, кроме как прожигать жизнь. Это была самая длинная, глубокомысленная и содержательная фраза, что он произнес во взрослой жизни, и, возможно, даже не его, а чья-то цитата.

Алира медленно приблизилась, чтобы брат заметил ее и не испугался. Том приподнялся, выключил айпод, снял наушники и взглянул на часы на столе.

– Я задержался. Прости, – произнес он.

Томас почти не помогал по дому, и Алира давно бросила с ним бороться. Он забыл бы даже поесть, если его не позвать, а жил бы на одном пиве и закусках. Он лишь приносил немного денег и выполнял тяжелую физическую работу, если сестра просила.

– Вот что, – произнесла женщина, глядя на него в упор, – мне нужна твоя помощь. Пожалуйста.

– Ладно, – пожал плечами Томас.

Сидя за столом в центре кухни, в компании престарелой матери и странного братца, окруженная живой историей, Алира чувствовала себя одинокой. Гнет прожитых лет, одни и те же разговоры и ностальгия ускоряли телесное увядание. Однако тем вечером в кухне царило возбуждение: женщина волновалась, как мать воспримет грядущее перенаселение в доме. Она повторяла про себя аргументы, пока сервировала первое блюдо, за ним – второе, потом десерт, наполняла графин водой, дорезала хлеб, приносила пепельницу Томасу. Нужно было как-то унять нервозность, и самое главное – не дать никому понять, что решение, пусть и логичное, проистекало из желания снова оказаться с Адрианом под одной крышей.

К ее изумлению, мать и брат выслушали ее молча, вместо того чтобы сразу принять новость в штыки, как будто она сообщала нечто само собой разумеющееся. Им нужны были деньги и помощь в уходе за особняком, с чем невозможно было справиться в одиночку. Запустение царило как внутри, так и снаружи, к тому же была угроза необходимости продать поместье. Потому нужно было срочно найти выход из ситуации – возможный, разумный, оправданный.

И молчание родственников подтверждало, что она озвучила то, что все и так знали.

– Люди в доме, Алира? – переспросил Томас, зажигая сигарету, пока Элехия осознавала услышанное, не произнося ни слова. – Но кто? И сколько?

– Аманда, Адриан и Дуния. Две комнаты. Третью свободную мы тоже потом сдадим. Если повезет, то кому-то знакомому. И потом, они займут лишь третий этаж.

– Там комната Херардо, – наконец произнесла Элехия.

Но Алира уже все продумала: на втором этаже было три просторные спальни, не меньше, чем на третьем.

– Он может занять мою, а я перееду на верхний этаж в южной башне.

– Ему придется таскать тяжелые вещи, – возразила Элехия.

– Не обязательно. Мы наймем грузчиков.

– Он не захочет переезжать, он обожает свою комнату: он там жил с самого детства.

Алира не переносила упрямство матери, когда та бросалась на защиту старшего сына, поскольку тот единственный из троих детей не жил в поместье круглый год. Сама женщина была бы рада переехать из бывшей детской, но это Элехию не волновало.

– Если хочешь, можешь переезжать.

– Тельма не будет спать в башне: она и днем туда боится подниматься.

Алира улыбнулась. Когда на поместье спускалась ночь, элегантное прямоугольное здание, в северной и южной части которого возвышались две квадратные башни с остроконечными крышами, наполнялось тенями, шумами, подозрительными скрипами и стуками, и другими признаками павильона из фильма ужасов.

– Тогда все проще. Пусть занимает мою.

– А Хан?

– Уверена, что он будет счастлив переехать во вторую башню. Подростки любят простор. Ты что думаешь? – повернулась она к Томасу.

Брат сперва был сосредоточен на своей сигарете, но, когда наконец свернул ее, поднял голову и ответил:

– Я перееду в башню, а Херардо пусть занимает мою спальню. Ты оставайся, ты и так много делаешь.

Сестра послала ему благодарную улыбку. Томас был один из добрейших людей в мире.

– Значит, вы «за»?

– Это выход, – пожала плечами Элехия, – но хочу предупредить: люди устают друг от друга. А деньги добываются не так легко, как тебе кажется.