Сердце Зоны

- Курильщик в баре оставался, когда мы с монолитовцами оттуда ушли. После этого он мог уехать, но сюда не успел бы…

- С монолитовцами? - перебил Никита. - Так Химик прав был, это они тебя наняли грохнуть нас?

- Они. Не грохнуть - уничтожить Черный Ящик. Хотя и вас тоже, но это… второстепенное задание.

- А что в нем? В Ящике?

Болотник мотнул головой.

- Не мог Курильщик в том коридоре лежать…

- А я тебе говорю - это он был! - рявкнул Пригоршня, выходя из себя. - Заладил: «мог - не мог»! Если я его видел? Лицо Курильщика, одежда, как он обычно одевается… Сигары - Курильщика, зажигалка - точно его, сам же видел: русалка с веером! Значит, что? Значит - это Курильщик был, и всё тут!

- А лицо?

- Чего? Я ж сказал - его…

- Нет, выражение лица обычное было?

- Что значит «обычное»? Обычное для трупа. Какое у трупа выражение? Да никакое.

- Эти… - Макс показал рукой вокруг. - Заметил, какие у них лица? Не испуганные, хотя их распинали. Они должны были от боли орать, дергаться… мучиться. И лица должны быть искаженными, хотя бы у некоторых. Приглядись: они все вроде спят.

Но Никите не надо было приглядываться, чтобы убедиться в правоте Болотника, он давно уже обратил на это внимание. И вправду создавалось впечатление, будто эти люди спали, когда их убивали. И те двое, в коллекторе, на которых он наткнулся, перед тем как появились морлоки, - они, конечно, дрались с ним и выдрой, но при этом лица у них тоже были отрешенные.

Пригоршня стукнул кулаком по ограждению и повернулся к Болотнику спиной.

- Не знаю! - рявкнул он. - Не понимаю, что это все означает!

Наступила тишина, только двигатель еле слышно рокотал. А потом Болотник вдруг заговорил - негромко, задумчиво:

- Много лет назад это было. Я под выброс попал. Вырубило, пришел в себя - совсем в другом месте. Тогда возле Темной долины был, а тут гляжу: почти под самой ЧАЭС нахожусь. Как туда попал во время выброса, чт?о меня перенесло с такой скоростью? Непонятно. Голова раскалывается, мысли в ней… вроде не мои. Забыл многое. Свое имя - и то не сразу вспомнил. «Маузер» не мог перезарядить! Как раз зомби напали, я троих застрелил, патроны закончились, знаю, что в кармане другие есть, а перезарядить не могу. Еле отбился от них, трубу схватил ржавую, черепа раскроил… Но они меня ранили сильно, в голову и плечо.

Никита слушал внимательно, не оборачиваясь; голос у Болотника был непривычно тоскливый, потерянный.

- Пошел оттуда - вокруг радиация, болота, монолитовские патрули бродят. А я без сил, раненый, истекаю кровью. Не знаю, как выбрался. Упал в болоте по дороге, заснул на кочке. Сны… очень странные сны. Такие, что вроде и не мне снятся. Во сне зеленое что-то, смотрит на меня… Просыпаюсь - из болота псевдогигант вылез. Собрался уже меня затоптать, я же ослаб, уползти не могу… Но тут понимаю: слышу я его. Не звуки, которые он издает, нет, - мысли слышу. Хотя какие у псевдогиганта мысли… Так, рефлексы одни. Но я вижу, что на них влиять могу. Подталкивать его, заставлять делать что-то. Он меня из того болота вытащил.

- Псевдогигант тебя спас? - поразился Никита.

- На спину взвалил и вынес. До края болота донес, там упал, сдох. Не обессилел, а это я у него в мозгу… слишком сильно покопался по неопытности, слишком противоестественные вещи его делать заставил. Поэтому у него… сломались рефлексы. Тело ведь из мозга управляется - дыхание, сердцебиение… Мы этого не замечаем, потому что все происходит на несознательном уровне. А я ему слишком сильно мозги повредил, когда заставлял себя тащить, против природы его пошел звериной, сломал сознание - и он сдох. То ли дышать разучился, то ли еще что… Но меня спас. Я сторожку на краю болота нашел, бинты в ней, лекарства какие-то старые, консервы… Оклемался, пошел дальше. Иду - одни места узнаю, другие нет. А в голове будто… будто сквозь копирку что-то проступает, что до того не мог вспомнить - проявляется. Сталкеры стали попадаться на пути, кто знакомый, кто нет, кто-то меня узнал - а я не узнаю его! И я иду! Склады прошел, Бар! - С каждым словом голос Болотника становился громче, резче, в нем вскипала ярость. - Дохожу до Темной долины!! И тогда… и там я…

Никита повернулся и увидел, что Болотник достал нож - тот самый, самодельный, со спиральной ручкой и узким клинком.

Рука дернулась, поднимая болтающийся на ремешке обрез: Пригоршня решил, что Макс собирается пырнуть его. Но напарник, подняв левую руку, вдруг резанул ножом по ладони. Глубоко, сильно - брызнула кровь.

- Ты чего?! - ахнул Никита. - Что ты делаешь?

Глаза Болотника сверкали. Он попятился, уселся на раму двигателя, сунул руку с ножом под плащ. Вторую все держал перед собой - кровь текла с нее.

Достал свернутый бинт, положив на колено, извлек из-под плаща коричневую склянку с йодом. Бинт скатился, упал на железо. Болотник поднял голову, посмотрев на Пригоршню равнодушным взглядом, глаза его вновь потухли, стали обычными, невыразительными, блеклыми.

- Перевяжи, - попросил он.