Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Полночь

– Живо к Блору! – Робер ухватил за плечо парнишку из беженцев, вызвавшегося, как и еще несколько ребят, быть посыльным. – Пороха не жалеть!

– Ага, монсьор!

– На сегодня пороха всяко хватит, – поддержал Карои, – а на завтра… Надо, чтоб не хватило барсинцев.

Распоряжавшийся у ворот Блор тоже понял, что врага лучше останавливать сейчас и с расстояния. Его люди начали бить чаще – помощники, заряжавшие мушкеты, трудились в поте лица. Дыма становилось все больше, белесые клубы заволакивали стрелков, грозя скоро скрыть происходящее на стене, но луг просматривался отлично, и там творилось нечто странное. Чем ближе подходили атакующие, тем медленней делался их шаг, а воинственные выкрики – тише и реже.

– Странно, – удивился и Карои, – сейчас им как раз нужен натиск, рывок. Пусть этого не понимают горожане, но уж офицеры-то должны сообразить.

– Может, обход затевают?

– Значит, – Карои протянул руку, – мне пора!

– Удачи! Приглядите там за «Лесным» проломом.

– Приглядим. – Витязь улыбнулся и внезапно сделал задумчивое лицо. – Как думаешь, кто теперь больше барсинцы, они или мы?

Робер зачем-то оглянулся. При свете дня бывшая резиденция ордена Славы выглядела беспомощной и жалкой, но предать ее было столь же невозможно, как и сгрудившихся за руинами людей.

– Мы, – твердо сказал Иноходец.

– Вот и я так думаю. Слава не отдала, и мы не отдадим. Живи!

– Живите!

Узнать бы, как оно было восемьсот с лишним лет назад, ведь остались же какие-то хроники! Левий должен знать… Лэйе Астрапэ, ничего-то кардинал больше никому не должен, так что не будет ни хроник, ни шадди, ни своевременных, подчас резких слов. Только то, что уже сказано. «Жизнь – величайший дар и величайший долг. Это я и вам напоминаю, герцог. На всякий случай». Что ж, долги приличные люди отдают. Сколько и пока могут.

– Монсьор, готово! Тоись все пердал. Полковник грит, понял!

– Молодец. Теперь давай к «Садовой», узнай, не идут ли еще и там.

Время шло, Блор не жалел пороха, наступающие скромничали, будто и не они вчера по собственным головам рвались на завалы. У «Садовой» стены никого не было, Балинт передал, что в лесу тихо, уставший страдать Готти улегся у ног Робера и зевнул. Робер зевать не мог, он уже почти хотел, чтобы взвыли рожки и начался решительный штурм, но мародерские вожаки всё медлили и медлили.

3

– Эномбрэдастрапэ!.. Эномбрэдасоберано!..

И что-то еще, что Марсель перевел как «Сме-е-е-ерть!».

Ну всё, теперь только вперед! Виконт торопливо, главным образом чтоб занять руки, проверил шпагу и пистолеты. Проверять подпругу было и некогда, и глупо, хотя внутренний трус вдохновенно расписывал сползающее на бок седло, жесткую землю и переломанные кости.

– А на абордаж не хочешь? – поддел «пророка» Марсель. – А на бастион? У нас все прекрасно, и подпруга тоже.

Вот пейзаж скучноват, это да. Ни тебе величавых гор вокруг, ни славного Мэгнуса под седлом, но пегая мориска и благородные руины – это тоже недурно. Конечно, никуда не скакать спокойней, но тогда придется завиваться, а потом пузо, подагра, астры… И вообще карте место!

– Рэй Валме. – Лагартос сдерживал пляшущего от возбуждения вороного, а сзади виднелись хмурые, будто и не кэналлийцы, разведчики. – Рэй Эчеверрия сказал, мы опять идем вместе. Я рад.

– Я тоже, – торопливо заверил виконт, глядя в словно закаменевшее лицо. Лица… Как-то уж оно слишком! Тяжелая, безжалостная сосредоточенность, охватившая обычно легких и живых парней, настраивала на закатный лад. И еще эти лезущие в голову песни…

– Случается, – признался Марсель, – что я во время атаки кричу или пою. Вас это раздражать не будет?

– Ты зовешь тех, кто слышит. Так бывает.

Уточнить, кто именно его слышит, виконт не успел. Проорав свое «Сме-е-ерть!», кэналлийцы дальше действовали молча и быстро. Эчеверрия со зверским выражением на обычно невозмутимом лице махнул саблей, и передняя шеренга буквально с места бросила лошадей в галоп, обходя плохонькую рощу. За ней – вторая и третья.

До беспечно расположившихся на открытом месте «бесноватых» было рукой подать, так что силы коней не берегли. И слева, и справа, как догадывался Марсель, творилось то же самое.

– Пошли! – И эскадроны второго полка хлынули на луг, обходя вспыхнувшую схватку слева и пробиваясь к зарослям, из-за которых растрепанной седой шевелюрой расплывался пороховой дым. Любопытно, кто больше удивится, Эпинэ или «бесноватые»? У столичных красавчиков остался один выход – вломиться в руины, куда кавалерии ходу нет… Впрочем, кэналлийцы и спешиться могут.

Сам виконт мериться лихостью с лучшими алвасетскими рубаками не собирался и в первую линию никоим образом не рвался, а его туда никто не звал, но одно дело в мыслях о подпруге ждать атаки, и совсем другое – уже мчаться вперед. Пегая летела роскошным галопом, впереди палили и дымили, рядом несся Лагартос, но его вороной отставал. Немного, но чтобы преисполниться ликованья, хватило. Марсель, чувствуя, как у него отрастают крылья, выхватил шпагу и завопил: