Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Полночь

– Ли, – мать поднесла к лицу колокольчики, словно защищаясь, – ты меня напугал. Я не думала, что мне может стать так страшно… Ты не можешь меня успокоить? Только без вранья.

– Попробую. Подумай, что бы было, дотяни до сего дня Люра с его Резервной армией, Манрик с Колиньярами, переставший трястись за свою шкуру Штанцлер, Айнсмеллер и прочая сволочь. Нам повезло, что множество подонков успело явить себя во всей красе и отправиться в Закат прежде, чем за ними пошли позабывшие страх толпы. Оставшееся отребье – не больше трети того, что могло бы на нас навалиться, но это тыл…

– Ты боишься «вождя всех варитов»?

– Да. Фридрих, став регентом, принялся набирать армию, и вербовщики сгоняли добычу в Эйнрехт, в самую зелень. Если судить по церковникам Левия, заразу подхватит не меньше четверти солдат, с Талигом же воевать хотят все, иначе зачем бы они надевали мундиры. Это не те гвардейцы, которых я дважды бил, это почти гаунау, и их теперь больше, чем было до того, как Готфрид распустил часть полков. Марге, чтобы избежать участи Неистового, придется пустить эту ораву в дело. Если самозваный «вождь всех варитов» получит отпор от Штарквиндов и Зильбершванфлоссе, он схватится с ними, если вариты в самом деле объединятся, я вижу для Марге один путь: отомстить за Хексберг и захватить Марагону, положив при этом как можно больше очумевших союзников. В худшем для нас случае дриксы заявятся месяца через два с половиной…

– Что ж… – Мать так и смотрела поверх цветов, почти юная в свете луны, и Ли понял – он пойдет на все, но второй раз до нее не доберутся! – Что ж, будем ждать Уилера, а пока попробуем объяснить Рудольфу то, что понял маркграф.

– Мама, сейчас главное вправить мозги даже не Рудольфу – Бруно.

Глава 2

Талиг. Франциск-Вельде

400 год К. С. 4-й день Осенних Скал

1

Мэллит приснился пояс невесты, зеленый, украшенный жемчугом четырех цветов. С привычной обреченностью девушка подняла руки, позволяя старшей сестре приложить его к своей талии, и сестра возблагодарила луну – концы не сходились! Не веря, но желая поверить, Мэллит с поясом в руках бросилась к зеркалу и замерла, потому что голову отражения обвивали толстые светлые косы.

– Барышня… Барышня… вы ж разбудить просили.

Девушка вздрогнула и села в постели. Светало, ночь, уходя, забрала родной дом, зеркало, пояс… Гоганни поднесла руку к голове – волосы были все так же коротки.

– Барышня, все готово, только вас и ждем.

– Спасибо… Анни.

Хороший сон ведет за собой хороший день, а увидеть себя красивой – вернуть потерянные ценности, но Мэллит не теряла ничего, кроме сердца. Только потерять, бросить, сжечь лучше, чем обменять на шестнадцать чужих смертей… Девушка отбросила сшитое из множества лоскутков одеяло и торопливо оделась, готовясь встать к жаровне. Сегодня завтрак приготовит она, и только она! Роскошная не чувствует «Миг Цыпленка», когда птицу надо отнять у огня. В здешних краях этого не чувствует никто.

Натертые с вечера специями и солью куры покорились дочери Жаймиоля, даже отец отца, и тот не отыскал бы больше трех и одного недостатка, а ведь обычно он находил не менее дюжины. Когда нареченный Куртом отказался от хлеба, не желая перебивать вкус, Мэллит шепотом возблагодарила луну.

– Теперь я знаю, чем кормят в Рассвете, – сказал муж роскошной, когда блюдо опустело. – Дорогая, прости… То, что мы кушали позавчера, было чудесно, но это – колдовство!

– Мелхен прячет от меня свой секрет, – улыбнулась нареченная Юлианой, но Мэллит не хотела, чтобы так шутили.

– Я все показала и назвала все травы, но курицу нужно вовремя разлучить с огнем, и для этого есть только миг. Мгновенье назад будет рано, мгновенье вперед – опоздаешь… Перво… Я сказала не то?

– Ты сказала, как хороший артиллерист! – Названный Куртом не насмешничал! – Научиться наводить орудие мало, нужно чуять мгновенье, только тогда попадешь, куда решил. Юлиана, радость моя, а не проверить ли нам Мелхен в стрельбе? Наша дочка должна жарить не только кур, но и гусей.

– Я умею… – начала Мэллит и вспомнила, что здесь гусями называют врагов. – Но это другие гуси…

– Дриксенских гусей Курт жарит всю жизнь, и ему это нравится. Ведь нравится?

– Да, милая, но… Ты выглядишь утомленной, может быть, ляжешь?

– Вот-вот! Я буду лежать, как колода, а ты завтра уйдешь до зимы, и это еще будет хорошо! Конечно, если ты возьмешь нас с Мелхен с собой, я перед дорогой отдохну…

– Дорогая, ты же понимаешь, что это невозможно… – Ответ был мягок, как свежий хлеб, и тверд, как мраморный стол для разделки мяса. Роскошная же, хоть и просила всем сердцем, не верила, что отгонит разлуку и отведет прощанье.

– Тогда и говорить не о чем. – Руки жены обвили плечи мужа. – Я от тебя сегодня ни на шаг.