Сердцебиение

На втором этаже все было тихо — ни шагов, ни покашливания. Уснул он, что ли? Еще не было и семи часов. Не проснется ли он ночью от голода? Жратвы на кухне навалом, надо было сказать ему, чтобы он брал там все, что пожелает.

Мои дела на сегодня закончены. Собачьи миски я помыл, ванну уже принял. Делать больше нечего. С., скорее всего, до завтра не позвонит. Хотел бы я знать, где он сейчас и чем занимается. Может, в своем доме, который наверняка пороскошнее этой горной виллы. Или сидит в кабинете и напряженно что-нибудь обдумывает. Это мне знакомо — сколько ночей в прежние времена провел я за своим рабочим столом, когда от страха, что сорвется крупная сделка, не мог сомкнуть глаз.

Я удобно устроился в кресле перед телевизором и стал пить пиво. Передавали новости — мелкие происшествия, то да се, в общем, всякую ерунду. Кому-то, может, это и было интересно, но ко мне никакого отношения не имело. Мир по-прежнему жил все той же нудной жизнью, когда сегодняшний день как две капли воды похож на вчерашний. Потом я просмотрел купленную утром газету — от первой до последней страницы, — но и там ничего интересного не было. Все те же избитые, шаблонные рассуждения о социальной справедливости, то же болото, никаких перемен. Парень сказал, что не смотрит телевизор. И к газете не притронулся. А я каждый день и телевизор смотрю, и газеты читаю, хотя меня от всего этого давно тошнит.

С тех пор как я поселился на вилле, во мне начал пробуждаться тот, прежний «я». Не знаю, радоваться этому или нет, не знаю даже, действительно ли прежний, но жизнь снова переполняет меня — это я чувствую. И все из-за непонятной, не укладывающейся ни в какие рамки работы, за которую я взялся. Если мои предположения не пустая фантазия, надо ждать каких-то больших событий. Очень скоро произойдет нечто из ряда вон выходящее, я почти уверен в этом, — если, конечно, С. почему-либо не откажется от своих планов. К такому выводу я пришел, лежа в ванне. И еще: смерч, который собираются поднять С. и компания, наверняка завертит меня, и в этом вихре мне, возможно, не сносить головы. Да, именно таким должно быть наиболее логичное завершение всей этой истории. Кто же станет жертвой? Парень, что спит сейчас на втором этаже? Или расплачиваться за все придется мне одному?

Даже если мне грозит опасность, С. на это наплевать. Для него я просто пешка, которой можно сделать ход, а потом спокойно взять и снять с доски. Уж этот-то умеет обращаться с людьми, оказавшимися за бортом и не знающими, как жить дальше. С. лучше меня понимает, чем можно привлечь и заинтересовать такого, как я. С самого первого дня я только и делаю, что пытаюсь разгадать намерения своего бывшего однокурсника. Чего-чего, а времени на это у меня более чем достаточно. Правда, все сплошь домыслы да вымыслы, ни одного верного факта. Строить гипотезы я мастер, только как их подтвердить? А впрочем, мне и не нужны подтверждения. Пускай будут домыслы.

Очень возможно, что С. — вовсе не центральная фигура. Хоть он и возник у моего порога, приехав из неведомого мне мира на лимузине с шофером, это еще не значит, что он — самый главный. Если пользоваться терминологией, принятой в обычных фирмах, С., возможно, нечто вроде заведующего отделом. Будь он шишкой покрупнее, вряд ли ему пришлось бы самому бегать за такой мелюзгой, как я, и упрашивать меня не отказываться от выгодной работы. Кто знает, может, и сверкающий черным лаком автомобиль, и вымуштрованные мальчики из свиты — не более чем уловка, чтобы произвести на меня впечатление? Да нет, вряд ли. Скорее всего, за С. стоит какая-то могущественная, таинственная сила. По крайней мере, с деньгами у него проблем нет. Непохоже, что содержимое моего бумажника досталось ему тяжким трудом.

Теперь с каждым днем я пива пью все меньше. И главное, пью не для того, чтобы осоветь, как раньше. Это приятно — голова остается незатуманенной. С. поставил мне только одно условие: ни капли спиртного, когда сажусь за руль. Условие это я выполняю. Да и ни к чему мне теперь напиваться. Мое воображение и без того работает на всю катушку, меня переполняют надежды. Когда парень сидел напротив, мне стоило огромных усилий сдержать тысячу вопросов, вертевшихся на языке.

О многом хотел бы я его расспросить, услышать от него всю правду. Но это, наверное, невозможно. С тем же успехом я могу надеяться, что мне удастся разговорить своего пса. Как и С., парень, конечно, ни слова не скажет о главном. Правда, ему, возможно, известен не весь замысел, а только какая-то его часть. Может, он, как и я, знает лишь, в чем состоит его непосредственное задание?