Сердцебиение

Я понятия не имел о том, чем С. занимался семнадцать лет, которые прошли после окончания колледжа. Интересно, как это он обзавелся такой машиной, да еще с личным шофером? В дощатую развалюху, где я снимал комнатку, он прикатил на роскошном черном лимузине. И все на нем было экстра-класса — и туфли, и костюм, и часы, и галстук.

Ему про меня было известно все до мельчайших подробностей: и то, что я три года назад уволился из фирмы, и что теперь нигде не работаю, если не считать случайных халтур, и что жена, забрав детей, давно от меня ушла. С. знал действительно все — даже вещи, о которых я сам понятия не имел. Он поведал мне, где сейчас обретается моя некогда любящая, а ныне разочаровавшаяся во мне женушка, как зовут ее нового мужа, сколько ему лет, кем он работает и откуда родом, в какой школе учатся дети, — в общем, я получил от него массу всяких сведений. Не обращая внимания на мое потускневшее лицо, С. пояснил: он хочет, чтобы я понял — его выбор не случаен и хорошо обдуман.

— Мы с тобой оба здорово постарели, — сказал он на прощание. — Я тебя понимаю, никому неохота ишачить всю жизнь. Но что делать, жить-то надо. — И стал неторопливо спускаться по узкой, крутой лестнице. Черный лимузин расшугал соседских ребятишек, которые все летние каникулы торчали на улице, и растаял в знойном мареве.

В тот вечер я заперся в комнате и до одурения накачался пивом, а потом стал с разбега биться плечом в стены — я ненавижу стены. Из соседних комнат зашумели, и я угомонился. Тогда я стал думать: вспомнил свою жизнь за семнадцать лет, миновавшие с тех пор, как я стал «полноправным членом общества», и восемь лет семейной жизни, и последние три года полного бездействия. Меня не мучила мысль о том, что между мной и С. такая пропасть. Просто он, стиснув зубы, рвется к цели, мне же рваться надоело. А разговаривал он со мной, между прочим, на равных. Его приход не выглядел так, будто он явился меня облагодетельствовать — мол, знаю, как ты бедствуешь, на тебе работу. Под конец он даже поклонился и сказал: «Я очень тебя прошу».

Теперь-то я понимаю, что С. с самого начала был уверен в моем согласии. Иначе он не заготовил бы заранее визитных карточек с моим именем, не оформил бы на меня автомобиль, не отправил бы мою регистрационную карточку на новое место жительства — и как это ему только удалось? Во время его второго визита, когда я уже сел в машину и был готов отправляться в путь, С. снова заговорил о вознаграждении. Получишь деньги в тот день, когда работа будет закончена, пообещал он и помахал рукой мне вслед, крикнув: «Ну, я на тебя надеюсь!» Всю дорогу до указанного места — а она заняла часа четыре — я находился в приподнятом настроении. Разговаривал вслух сам с собой, бормотал: «Вот он, поворот судьбы» — и все такое, напевал, иногда даже хохотал в голос.

По сути дела, я всего-навсего вернулся в положение человека подневольного, но душа почему-то пела. Снова, как прежде в фирме, я должен был выполнять чьи-то приказы, и все же меня переполняло светлое и радостное чувство. Работа еще не успела и начаться, а ко мне уже вернулось давно забытое ощущение реальности происходящего.

Сам не знаю почему. Наверно, я не приспособлен к тому, чтобы жить сам по себе. За последние три года я ни разу не задумался всерьез о своем будущем, пожалуй, единственный план, который более или менее конкретно у меня возникал, — это наняться на рыболовецкий сейнер и уплыть в далекие южные моря. Это прямо стало у меня навязчивой идеей — завербоваться матросом на какую-нибудь забубённую посудину, которая не возвращается в порт до тех пор, пока ее холодильники не будут доверху завалены тунцом.

Впрочем, все это были одни пустые мечтания, я не удосужился зайти ни в одну рыболовецкую фирму, даже в порт ни разу не заглянул. Так и жил на пособие по безработице, брался за случайные заработки, выбирая работу попроще, а сам уверял себя: вот, мол, скоро обязательно схожу и узнаю, как там и что. Прошла целая тысяча дней, а я все собирался. Жена терпела такую жизнь недолго — забрала детей и уехала к своим родителям. Однажды прихожу домой — а там пусто, нет даже вещей из ее приданого. По всему было видно, что план эвакуации разрабатывался не один день.

И вот я уже не тот. Вряд ли я опять стал таким, каким был в годы работы в фирме, но энтузиазм меня переполняет точно также. Я прекрасно понимаю, что с моей нынешней работой что-то нечисто, но С. может быть спокоен, я его не подведу. Пусть я никчемен — не спорю. Признаю, что я — нуль, маленький человечек, и буду вести себя соответственно, не так уж это и плохо.

Казалось, что из-за дождя перепутались день и ночь. Солнце исчезло за плотными тучами, вокруг становилось все темнее. Я посмотрел на наручные часы, потом на автомобильные и, для пущей верности, еще на часы-клумбу — яркое пятно посреди площади. Все они показывали ровно час дня.