Серебряное яблоко (СИ)

— Я говорил, что он хороший король. Он дает жителям Айронвуда очень многое. Но он делает это, потому что так надо, потому что он король. А хороший король должен кормить и защищать своих людей. Но он не испытывает к ним чувств, не радуется за них и не расстраивается по поводу их горестей. И я не понимаю, зачем ты хочешь что-то в нем пробуждать. Не все люди в мире заядлые добряки. Все разные. Феликс неплохой человек и этого вполне достаточно. Почему он должен обязательно всех любить?

На мгновение она замолчала, как бы сомневаясь, говорить ему это или нет:

— Тристан, я говорила, что есть кое-что еще, в том, что король вылечил мальчика…

— И что же?

— Я просила его вылечить кого-то из вас, и он сказал, что если у меня получится его удивить, то он сделает это. И случайно так вышло, что его удивили твои слова поддержки в его адрес. Он вылечил Эдмунда! И я думаю, что на самом деле, если бы он не хотел вылечить, то никакие доводы его бы не убедили. Феликс сам хотел это сделать, нужно просто сделать ему шаг на встречу. Если бы люди были к нему добрее, он отдавал бы им вдвойне, и закончилась бы череда этих бесконечных жалоб.

Тристану не понравилось, что Джейн передала Феликсу его слова. Он не осуждал короля за несдержанные детские обещания, но он и не хотел, чтобы король это знал. Тристан сам не понимал почему, просто не хотел. Может он считал, что должен злиться на Феликса, но у него просто не получается.

— Джейн, ты не смогла достучаться до короля. Он удивился не потому, что я к нему добр как житель, а потому, что я добр к нему как его давний лучший друг, которому он обещал вылечить ноги, но так и не вылечил, — он уже жалел, что уговаривал Джейн быть добрее к королю. Она уделяла его персоне слишком много внимания. Феликсу всегда уделяли много внимания, и это вполне логично, но он был недостоин получать его от Джейн. — Наверное, он считал, что я ненавижу его больше всех остальных.

— Что? Вы были лучшими друзьями, и Феликс обещал вылечить твои ноги?

— Да.

— Так почему не вылечил?

— Джейн это было еще в детстве. Наверное, тогда у него не было столько сил, а потом что-то поменялось. Мы уже не были друзьями. Мы стали друг другу никем, — ему не хотелось рассказывать Джейн об этой давнишней истории. — Не стоит в этом копаться. Просто не вылечил и все.

Джейн ничего не ответила. Через время она сказала:

— Он сделает твои ноги человеческими, — ее взгляд нес в себе такую невероятную силу, которая просто не может существовать в такой хрупкой девушке. — Я обещаю тебе. Я добьюсь того, что он всех вас вылечит.

Она сказала это так, что он ей поверил. Но ему снова не понравилось это чувство, будто она его защищает и оберегает ото всех. Это он должен ее защищать. Защищать со своими собственными ногами, а не ждать, когда он сможет стать полноценным благодаря снисхождению Феликса.

— Джейн, мне не нужны другие ноги. Хочешь сделать все для людей серого дома — делай. Но мои козлиные ноги останутся при мне.

Её лицо выглядело таким грустным от его слов. От радости по поводу найденного кулона не осталось и следа. Тристан поспешил исправить ситуацию:

— Давай сходим в пещеры и по дороге расскажешь, как там под водой, мне очень интересно.

Они пошли к скалам и начали на них взбираться. Джейн сразу вновь оживилась:

— Я видела ваших лиловых крабов. Они действительно лиловые, такие красивые, словно игрушечные. Я думала — это подводные цветы либо кораллы, пока они не начали шевелить клешнями. Они сидят на камнях группками и образуют необычайные узоры.

— Здорово, наверное, красиво. А как на счет спрута?

— Сдох ваш спрут. Можете спокойно плавать. Хотя, даже не знаю можно ли это всем говорить, ведь я подставлю Бруно, он живет в достатке за счет ловли рыбы и крабов. После моих слов все начнут их ловить. Лучше, наверное, об этом умолчать.

— А как ты знаешь, что он мертв?

— Из-под корабля торчали его слегка поистрепавшиеся останки. Судя по всему, корабль придавил его своим весом или Отец успел его одолеть уже под водой.

Тристан восхищался ею. Джейн — самая необыкновенная девушка среди всех существующих миров.

— Ты очень смелая, я хотел бы быть таким бесстрашным.

— Это я-то бесстрашная? Я много чего боюсь, и нырять в море я тоже боялась. Но я не могу сидеть здесь, сложа руки. Мне нужно знать, что я не случайно нахожусь в твоем мире. Что дни, проведенные моей семьей в мучениях и мыслях обо мне, не пройдут даром. Я должна сделать для Айронвуда хоть что-то. Просто, когда знаешь что, что-то важно, страх больше не имеет значения. А это важно. Тем более в этом море так легко плыть. Наверное, это от того, что я задавила в себе страх, и поэтому все было так просто.