Серебряные коньки

– Господи помилуй. Да ты стал еще умнее и догадливее прежнего, – радостно воскликнула Метта, схватив часы. – Ну, так и есть. Тут три буквы – Л, Д и Б. Это, наверное, Ламберт Бумпгоффен. Не понимаю только, к чему приплелась тут буква Д. Впрочем, это были знатные господа, а знатные люди очень часто дают своим детям по два имени.

– Очень может быть, что ты права, Метта. Отнеси часы Бумпкинсам.

– Я не знаю никаких Бумпкинсов, Рафф. Я тебе говорю про Бумпгоффенов.

– Да, да, отнеси им.

– Какой ты чудак, Рафф! Как же я отнесу им часы, когда они все уехали в Америку четыре года тому назад? Однако, тебе давно пора спать: ты утомился и побледнел. Подождем до завтра – утро вечера мудренее… А, юфрау Гретель! Наконец-то вы явились!

Глава XVII. Открытие

На другой день у Бринкеров было много хлопот. Прежде всего нужно было рассказать отцу о найденной тысяче гульденов. Такое радостное известие наверняка не могло повредить ему. Потом Гретель принялась мыть пол и убирать комнату, а Метта и Ганс отправились покупать торф и провизию.

У Ганса было легко на душе; Метта испытывала приятное волнение, толкуя с ним о разных безрассудных покупках, на которые не хватило бы и десяти тысяч гульденов. У нее были такие грандиозные планы, а вернулись они из Амстердама с такими маленькими свертками, что Ганс почувствовал некоторое разочарование.

– О чем ты задумался? – спросила его Метта, накрывая на стол. – Представь себе, Рафф, мальчик вообразил, что мы принесем домой чуть не пол-Амстердама! Господи помилуй! Дай ему волю, так он купил бы столько кофе, что его не поместить бы и в этом котле. «Нет, нет, Ганс! – сказала я. – Течь страшнее всего именно тогда, когда корабль хорошо нагружен!..» Ну, Рафф, садись вот сюда, на хозяйское место, как глава семьи. Вот так, обопрись на Ганса; он довольно силен, чтобы удержать тебя. А давно ли еще ковылял он на своих крошечных ножках!.. Кушайте, детки, кушайте больше: вы уже достаточно постились!

После обеда снова начались разговоры о часах и о вырезанных на них буквах. Наконец Ганс отодвинул свой стул и встал, собираясь идти к мингеру ван Гольпу, а Метта хотела спрятать часы, как вдруг к дому подъехал экипаж.

Через минуту кто-то постучал в дверь.

– Войдите! – сказала Метта, зажав в руке часы. – Ах, это вы, мингер! Здравствуйте, милости просим! Посмотрите-ка, каким молодцом стал отец… Ох, у нас такой беспорядок! Господи, и со стола не убрано!

Доктор не обратил внимания на ее слова. Он, по-видимому, очень спешил.

– Ну, я, кажется, здесь совсем не нужен, – сказал он. – Больной быстро поправляется.

– Еще бы ему не поправляться, мингер! – воскликнула Метта. – Ведь вчера вечером мы нашли тысячу гульденов, которую считали пропавшей в течение десяти лет.

Доктор с удивлением взглянул на нее.

– Да, это правда, мингер, – подтвердил Рафф. – Хоть мы и не будем говорить об этом всякому, но вам сказать можно, потому что вы не станете болтать.

Доктор нахмурил брови. К чему эти разговоры о личных делах?

– Теперь мы можем расплатиться с вами, мингер, – продолжал Рафф. – Скажите моей жене, сколько мы вам должны, и мы с удовольствием заплатим. Вы так много сделали для нас!

– Полно, полно, не говорите о деньгах. В них у меня никогда не бывает недостатка, но благодарность я получаю далеко не всегда. Ваш сын, – прибавил он, кивнув на Ганса, – с избытком заплатил мне, когда поблагодарил меня.

– Должно быть, и у вас есть сынок, мингер? – спросила Метта, очень довольная, что доктор стал так общителен.

Лицо Бёкмана снова омрачилось. Он откашлялся – Гретель показалось даже, что он зарычал, – и не ответил ни слова.

– Извините мою жену за этот нескромный вопрос, мингер, – сказал Рафф. – Она задала его только потому, что на нее сильно подействовал разговор, который был у нас до вашего прихода. Один молодой человек дал мне поручение к своим родным, а оказывается, что они уехали отсюда.

– Их фамилия Бумпгоффен, – прибавила Метта. – Вы их знали, мингер?

– Да, – коротко ответил доктор. – Очень неприятные люди. Они уже давно переселились в Америку.

– Говорят, что в Америке живут одни только дикари, – сказала Метта. – Но может быть, у вас все-таки найдется там какой-нибудь знакомый, мингер?.. Было бы хорошо, Рафф, если бы можно было передать Бумпгоффенам поручение молодого человека и часы.

– Пустяки, жена! Разве можно затруднять такими вещами доктора, у которого столько забот с больными? Мы даже не знаем точно, был ли это сын Бумпгоффена или кого другого.

– Нет, Рафф, я уверена в этом. У Бумпгоффена был сын Ламберт, и на часах вырезано Л и Б. Не понимаю только, зачем тут вставлено Д. Не угодно ли вам взглянуть, мингер?

И она протянула Бёкману часы.

– На них вырезано Л, Д и Б? – воскликнул он, бросившись к ней.

Невозможно описать сцену, которая последовала за этим. Поручение юноши было, наконец, исполнено: часы были переданы отцу – рыдавшему, как ребенок, доктору Бёкману.