Серебряный лебедь

— Эти места всегда были какими-то странными руины, и источник. Сибелла… — Его голос дрогнул. — …Она боялась этого места.

Его слова о чем-то напомнили Мелиор Мэри, и она вдруг протянула к нему руки:

— Гиацинт, вы умеете читать судьбу по ладоням? Скажите мне, исполнится ли когда-нибудь мое самое сокровенное желание: поженимся ли мы с вами и будем ли вместе жить в замке Саттон?

Он печально улыбнулся.

— Вы действительно этого хотите? Быть привязанной к мужу, человеку без имени и денег работающему секретарем у вашего отца?

Взяв его за плечи, она посмотрела ему прямо в глаза:

— Если у меня не будет вас, Гиацинт, у меня не будет никого. Я лучше останусь старой девой.

Вместо ответа он взял ее за руки. В ушах уже звучали те же странные шумы, а стены комнаты начали пульсировать в такт биению сердца.

— Эта магия пугает меня, — прошептал он.

— Я знала, что вы обладаете ею.

— Откуда?

— Иногда вы бываете так похожи на Сибеллу.

Но ее голос уже почти не долетал до него.

Комната изменилась, и Гиацинт впервые в жизни оказался вне своего тела. Он стоял с открытыми глазами и видел все, но сам оставался незамеченным. Он был в самой середине огромной группы людей, являвшихся членами какого-то клана Шотландии. Юноша догадался об этом по их шапочкам с кокардами, клетчатым юбкам из грубой ткани и двум сотням устрашающих мечей. Солнце освещало материю с ярко-красными полосами, пересеченными четырьмя зелеными и одной желтой. В высоте заколыхалось шелковое знамя — белое с малиновым, и раздался рев тысячи голосов. Взметнулись речи, зазвучали приветственные крики, и весь этот шум проносился над озерами и грохотал у подножия гор. Вдалеке одинокий мужчина в багряно-красных брюках и жилете сорвал с головы шапочку с желтым помпоном и помахал ею в знак приветствия. Гиацинт не имел понятия, кто это и по какому случаю такое торжество. Он знал наверняка лишь то, что заглянул настолько далеко в будущее, что увиденный им человек еще даже не родился.

Он отпустил ее руки и снова оказался в своей комнате. Мелиор Мэри испуганно смотрела на него.

— Гиацинт, я думала, вы умерли! Мне показалось, что душа покинула вас.

— Так и было.

— Куда же она перенеслась?

— Вот этого я не могу вам сказать.

— А вы видели мое будущее?

— Мне кажется, у вас есть возможность стать принцессой, если захотите.

Она удивленно взглянула на него и воскликнула:

— Но этого не может быть! Я принадлежу только вам!

Гиацинт печально улыбнулся, и горячий нрав Мелиор Мэри сразу же выплеснулся наружу — она расшумелась, швырнула свой кнут на землю и в бешенстве выскочила из его комнаты. Но еще долго после ее ухода Гиацинт стоял посреди комнаты, глядя на открытую дверь и размышляя, как же на самом деле будут развиваться привидевшиеся ему события и какую роль в смене королей и принцесс будет играть Прионнса Тиарлэч, чье имя — он слышал это собственными ушами — неоднократно выкрикивала толпа на площади.

Немного погодя Гиацинт направился верхом в сторону древнего разрушенного дома, полностью поглощенный настоящим и тем, что ждет его среди этих стремительно удлиняющихся теней, отбрасываемых зданием, которое уже виднелось из-за деревьев.

Выслушав рассказ Мелиор Мэри, он пошел в библиотеку Джона Уэстона и там среди старых документов нашел разгадку привидения Гилберта Бассета. Была как раз очередная годовщина его смерти. Более пятисот лет назад, в тот день, когда король Джон взошел на английский трон, к Гилберту Бассету неожиданно пришла смерть.

Сидя на лошади, Гиацинт мысленным взором уже видел огромного сокола, взлетающего с кожаной перчатки привидения, видел, как Бассет вытягивает шею, глядя на птицу, машущую крыльями на фоне солнечного диска, даже как будто слышал резкое ржание лошади, испуганной непонятным шумом.

Еще тогда, давно, хозяйка Саттона родила третьего младенца и надеялась, что хотя бы он выживет, но и этот малыш лежал в своей колыбели, становясь белым как воск.

Гиацинт содрогнулся. Для нее это было невыносимым. Убежала ли она от кроватки своего малыша в лес и, совершенно обезумев от горя, бросилась в зеленую тьму и оплакала его? Или просто отвернулась к стене и тихо приняла свою судьбу? Теперь об этом никто не знал, кроме молчаливых камней — свидетелей того, что произошло на самом деле, — которые уже возвышались над Гиацинтом угрожающей громадой.

Он с ужасом обнаружил, что его лошадь остановилась как вкопанная, и по повороту ее головы и дрожи ушей понял, что безмолвие чем-то нарушено. Скоро стало ясно, в чем дело: из руин, описав полукруг над его головой, вылетел сокол.

С испуганным ржанием лошадь Гиацинта встала на дыбы, пытаясь сбросить его, но он ухватился за ее шею и усидел. Затем, как и описывала Мелиор Мэри, за спиной послышался стук копыт. Он знал, что это Гилберт Бассет переступил через время, чтобы заново прожить тот последний и ужасный час, когда вышел на охоту, но сам оказался жертвой.