Серебряный медведь

Войны? Их заменили мелкие пограничные конфликты. Заварушки с вечно недовольными дроу, набеги кентавров на восточные границы, редкие высадки пиратов, всякий раз получавших по шее как следует. Айшасианы клацали челюстями и исходили злобой по ту сторону Ласкового моря. Изредка их эскадры появлялись в пределах прямой видимости береговых укреплений Браилы, Мьелы, Перта. Проскальзывали в тумане по самой кромке горизонта и исчезали столь же стремительно, как и приходили. Кто рискнет оспаривать военную мощь Сасандры? Западные королевства, мелкие, вечно терзаемые внутренними неурядицами и склоками правящих клик, не пытались даже корчить из себя ровню империи. Сыпали нотами, которые пестрели требованиями дать свободу вольнолюбивым дроу и неукротимым кентаврам, возмущались притеснениями, якобы чинимыми чиновниками Сасандры иноземцам, в особенности чернокожим айшасианам или стремящимся к необычайным изыскам в одежде фалессианцам. Их оставляли без внимания или отвечали со всей прямотой – на себя, мол, поглядите! Морской народ в Лотане закабалили? Итунийцы какой век подряд режутся с Грондом? А попытки Тельбии завоевать огнем и мечом край Тысячи озер? Как же быть с истребляемым ни за грош гордым и независимым гоблинским народом? А отношение к чужеземцам в Айшасе давно стало притчей во языцех. Если в Аксамале на рынке айшасиану ребра пересчитали – это, значит, притеснение по национальному признаку. А целые кварталы в заморских городах, в которых (и только в них!) разрешено жить белым купцам и просто гостям? Это как прикажете понимать?

Бунты? Их тоже почти не было. Редкие выступления голытьбы, обосновавшейся в припортовых частях столицы, недовольство виноградарей Браилы двадцатилетней давности, мьельские погромы тысяча триста шестого года? Это сущая безделица по сравнению с междоусобицей в Литии одиннадцатого века, крестьянскими войнами позапрошлого столетия – соляными и хлебными бунтами, попыткой открытого восстания и отсоединения Литии в прошлом веке, войне, едва не разразившейся примерно в те же годы меж Гобланой и Аруном.

Нельзя не признать, правление императора сильно омрачила чума тысяча двести восемьдесят четвертого года… Бригельму тогда едва сравнялось тридцать два. Очень много людей погибло от смертоносной заразы, также немало – от разъяренной толпы, ищущей по обыкновению виноватых. А винили тогда многих – айшасианских шпионов, остроухих шаманов, отравивших воду гоблинов, не подобравших нужных снадобий лекарей, не предупредивших о грядущей беде астрологов и погрязших в мерзкой ворожбе чародеев. Последних винили чаще других и с большим удовольствием. Прямо-таки с наслаждением, можно сказать. Даже беспримерный подвиг самопожертвования, принесение себя в жертву Тельмаром Мудрым и сотнями его сподвижников, что в конце концов заразу и остановило, не стер в сердцах большинства имперцев совершенно непривлекательный облик чародея.

Дель Погго пожал плечами.

Значит, так тому и быть.

Сейчас не время горевать о павших почти сорок лет назад колдунах.

Их новые последователи, продолжатели дела, несут новую беду Сасандре и новую заботу ему, генералу Аксамалианской гвардии с многозначительной кличкой Мясник.

Ему удалось убедить Верховный совет жрецов и главнокомандующего т’Алисана делла Каллиано сохранить смерть правителя в тайне от народа. И не только от простолюдинов или мещан, но и от дворянства, чиновников, рядового жречества. Даже магистрат Аксамалы и начальник тайного сыска не знали о свершившейся трагедии.

Был пущен слух о тяжелой болезни его императорского величества. Дворец снаружи полностью оцепили гвардейцами, а внутри наблюдение и заодно приготовление к похоронам осуществляли самые доверенные жрецы Триединого – не ниже второй ступени посвящения.

Само собой, шила в мешке не утаишь, объявить о смерти императора рано или поздно придется. Но хотелось бы попозже, чтобы успеть подготовить страну к возможным потрясениям. Курьерская служба по приказу Верховного совета совершала сейчас невозможное – во все уголки империи мчались конные гонцы с письменными предписаниями командующим армиями и гарнизонами крупных городов, распоряжениями для магистратов, стражи, тайного сыска, таможенной службы, жрецов…

Любой ценой не допустить узурпации власти, бунтов, волнений, выступлений вольнодумцев. Показать внешним врагам, что Сасандра едина и сильна, как прежде.

А допусти малейшую слабину, и слетятся стервятники. Начнут рвать кривыми клювами еще теплый труп великана, устрашавшего весь мир последние пятьсот лет.

И тогда что?

А ничего!

Просто исчезнет цель, ради которой он, Бригельм дель Погго, пожизненный герцог, трудился всю свою долгую и нелегкую жизнь. Единственный идеал, которому он служил и которым восхищался.

Империя!

Она только с виду кажется такой несокрушимой, как гранитная скала. А на самом деле представляет собой каменную кладку, где связующим раствором является взаимное уважение, дружба, торговые связи и общность религии во всех ее провинциях, разнящихся и богатством, и народами, их населяющими, и даже погодой.