Серебряный орел

Поравнявшись с первым врагом, Ромул толкнул его металлической бляхой щита и мгновенно пустил в ход гладиус. Все получилось так, как он задумал. Быстро отвернувшись от еще не успевшего упасть противника, он услышал, как стрела ударила в скутум. За ней тотчас последовала вторая. К счастью, шелк вновь подтвердил свою пользу – ни одна стрела не пробила щит. Третья просвистела возле уха. Сознавая, что до следующих выстрелов у него есть несколько мгновений, Ромул посмотрел поверх железной оправы щита. Два скифа были уже рядом. Последний отстал на несколько шагов, а еще трое с луками готовились вновь натянуть тетивы.

Во рту у Ромула окончательно пересохло.

А потом сзади раздался знакомый громкий боевой клич.

Скифы замедлили шаг. Ромул рискнул быстро оглянуться через плечо. Бренн, выскочивший из-под земли, как громадный медведь, мчался ему на помощь.

Следом за ним, яростно выкрикивая что-то неразборчивое, появился Пакор. За ним торопился тучный телохранитель, размахивая кинжалом над головой.

А вот Тарквиния не было.

Ромулу некогда было думать о том, что происходит. Он резко повернулся и едва успел отбить сильный удар одного из скифов. Нанес ответный, но промахнулся. А второй из нападавших в то же мгновение рубанул юношу мечом сверху вниз. И тоже не достал до него лишь на волосок. Клинок ударился о камень, полетели искры. Ромул отреагировал молниеносно. Второй скиф на миг оставил незащищенной шею. Сделав выпад, Ромул вонзил острие гладиуса в просвет между войлочным колпаком и кольчугой. Пробив кожу и мышцы, порвав сразу несколько крупных сосудов, лезвие достало до грудины. Скиф умер, прежде чем Ромул успел выдернуть клинок из его тела. Товарищ убитого был потрясен, но присутствия духа не потерял и, пригнувшись, ткнул Ромула правым плечом в левый бок.

У Ромула перехватило дух, и он неловко грохнулся на промерзшую землю. Хорошо хоть удалось удержать гладиус в руке. Напрягая силы, он дернул меч на себя и почувствовал, как металл скребет о ключицу убитого. Медленно, слишком медленно. Его положение было безнадежным.

Скривив губы в довольной усмешке, скиф подскочил к Ромулу. Вот он поднял правую руку, чтобы нанести смертельный удар.

Как ни странно, в этот момент Ромул думал только о Тарквинии. Где он? Видел ли что-нибудь?

Вдруг скиф тонко и жалобно вскрикнул. Изумленный Ромул поднял голову. Из левой глазницы его противника торчала рукоять ножа, показавшаяся ему знакомой. Он понял – и, может быть, издал ненароком радостное восклицание, – что это был нож Бренна. Галл снова спас ему жизнь.

Могучим пинком Ромул отбросил в сторону скифа и, вытянув шею, посмотрел, где находятся остальные. Бренн и Пакор оказались совсем близко; они бились бок о бок. К сожалению, телохранитель уже был повержен – из его живота торчали две стрелы.

Но шанс, пусть крошечный, у них теперь был.

Ромул сел, старательно прикрываясь щитом, и сразу же о металл ударила стрела. Но понять, что происходит, юноша все же успел.

Все трое лучников оставались на ногах.

Стрелы сыпались градом, но Ромулу удалось невредимым отступить к Бренну.

– Дай мне твой щит, – сразу же потребовал Пакор.

Ромул уставился на своего командующего. Кому жить, ему или мне? – такой была его единственная мысль. Умереть сейчас или чуть позже?

– Да, командир, – медленно произнес он, не двигаясь с места. – Сейчас.

– Быстрее! – крикнул Пакор.

Как один, лучники подались назад и разом выстрелили. Три стрелы устремились вперед и без ошибки отыскали человеческое тело. Они угодили Пакору в грудь, руку и левую ногу.

Он громко взревел от боли и рухнул наземь.

– Будь ты проклят! – выкрикнул он. – Я погиб.

А в воздухе свистели все новые и новые стрелы.

– Где Тарквиний? – крикнул Ромул.

– Остался в храме. Похоже, он молится. – Бренн скорчил гримасу. – Хочешь сам посмотреть? Сбегай.

Ромул резко мотнул головой.

– Не получится.

– Согласен.

И они слаженно повернулись навстречу скифам.

Глава II

Сцевола

Близ Помпей, зима 53/52 г. до н. э.

– Госпожа!

Фабиола резко открыла глаза. Перед нею стояла женщина средних лет с добрым лицом, в простой тунике и кожаных сандалиях. Она улыбнулась. Доцилоза была не только единственным настоящим другом Фабиолы, но и союзницей, которой Фабиола смело могла доверить свою жизнь.

– Я ведь просила, чтобы ты не называла меня так.

Губы Доцилозы растянулись в робкой улыбке. В прошлом домашняя рабыня, она получила манумиссию[1] вместе со своей новой хозяйкой. Но привычки, складывавшиеся всю жизнь, нелегко было изжить.

– Хорошо, Фабиола, – сделав над собой усилие, сказала она.

– Что произошло? – спросила Фабиола, поднимаясь на ноги. Она была изумительно красива – изящная, черноволосая; простая, но очень дорогая, из шелка и тончайшего льна туника подчеркивала ее прелести. На шее и руках блестели золотые и серебряные украшения прекрасной работы. – Доцилоза?..

Последовала непродолжительная пауза.

– С севера получены известия, – наконец сказала Доцилоза. – От Брута.