Серебряный орел

Тактика пиратов была проста. При виде предполагаемой добычи они подходили к ней как можно ближе. Часть команды пряталась, а другая для отвода глаз возилась на палубе со старыми рыбацкими сетями, которые лежали там как раз для этой цели. Ахмед полагался на то, что его дау с треугольным парусом и высокими, почти одинаковыми носом и кормой ничем не отличается от других таких же судов, плававших вдоль берегов Аравии и Персии. Конечно, любой мореплаватель знал, что пиратов в этих водах почти столько же, сколько и рыбаков, и хитрость редко удавалась. Их жертвы меняли курс и старались побыстрее удалиться от незнакомого корабля.

Если Ахмед видел, что уловка разгадана, он давал команду разобрать специально приготовленные на этот случай весла. Имея по десять гребцов на каждом борту, дау обычно вскоре догоняла менее быстроходные купеческие корабли. Начиналось короткое, но кровопролитное сражение, из которого пираты всегда выходили победителями. Пленных не брали – если только капитан не решал пополнить свою команду, – но и на свободу никого не отпускали. Ромул и Тарквиний участвовали в абордажах – иного выхода у них не было, – однако убивать побежденных предоставляли остальным пиратам. Их сдержанность до сих пор оставалась незамеченной – благодаря кровожадности сотоварищей.

За год с лишним они захватили больше дюжины кораблей. Трюм был забит добычей – и это притом, что пираты брали только самые компактные и самые ценные товары – прежде всего индиго, черепаху и специи. Так что сейчас под палубным настилом хранилось просто невероятное богатство. Кроме того, они захватили много рабынь, которых Ахмед приказал оставить в живых. Во время долгого плавания стоило поддержать дух моряков. Ромул с трудом переносил постоянно доносившийся из трюма женский плач, но ничем не мог помочь несчастным.

С каждым днем нубиец все сильнее нервничал. Этого, впрочем, следовало ожидать. Такое далекое плавание было рискованной затеей, но риск окупился по-царски. Успех пришел к ним благодаря решимости капитана и карте Тарквиния. И конечно, благосклонности богов к дау и ее команде. Ахмед, как и большинство пиратов, полагал, что везение не может длиться вечно. И все чаще заговаривал о возвращении домой, в Индию.

Такое развитие событий не устраивало Ромула и Тарквиния. Египет был рядом, но все же слишком далеко.

И чем дальше, тем сильнее они тревожились. Мелкие корабли попадались все реже и реже. Уже три недели у пиратов не было добычи.

Не на шутку разозлившись, командир пиратов решил напасть на большую двухмачтовую дау с латинскими парусами – точь-в-точь такой корабль, как и у пиратов. Но команда у купца состояла из суровых опытных египтян, которые сражались как одержимые, так что пираты не только ушли с пустыми руками, но и потеряли четверых убитыми. Еще несколько человек были ранены. Тарквиний чудом не лишился глаза, когда стрела противника задела его левую скулу и, изменив направление, упала в море. Гаруспик лишь махнул рукой, смеясь, но Ромул увидел в случившемся знак того, что его друг так же смертен, как и все остальные. Понесенные потери лишили Ахмеда возможности напасть на какое бы то ни было судно.

Не улучшила настроения командира и обнаруженная на следующий день небольшая течь в трюме, из-за которой погибла часть олибанума. Этот случай и оказался той последней соломинкой, которая сломала спину верблюду.

– Боги гневаются! – сказал Ахмед, расхаживая по палубе, словно запертый в клетку зверь. – К счастью, проклятый ветер скоро изменится. Пора плыть обратно в Индию.

Вся команда обрадовалась. Пираты очень давно покинули свою базу и успели стосковаться по дому. Лишь Ромула и Тарквиния встревожило решение командира, но все их попытки уговорить нубийца продолжать путь к египетскому берегу ни к чему не привели.

Они уже начали готовиться к бегству с дау, когда Митра вновь улыбнулся им. Зайдя, чтобы пополнить припасы, в крошечное селение, где не было иного богатства, кроме мух, нубиец услышал заинтриговавшую его новость. Оказалось, что на противоположном берегу Эритрейского моря находились города Адулис и Птолемеос, основные центры торговли слоновой костью. Именно оттуда египтяне отправлялись охотиться на слонов и других диких зверей. И в Ахмеде вновь пробудилась жадность. До начала юго-западного муссона оставалось еще немного времени, за которое можно было увеличить награбленное богатство.

Он отдал приказ, и дау повернулась, подставив парус восточному ветру. Через день корабль миновал узкий пролив, отделявший Аравию от Африки. Наступил прохладный вечер, и Ромул в закатном свете впервые увидел эфиопское побережье.

Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым.

Тарквиний же, хотя и радовался за Ромула, испытывал смешанные чувства. Возможность попасть на африканский берег вскоре могла стать действительностью. На гаруспика нахлынули воспоминания, но он не позволил себе повторить то название, которое Олиний дал Египту много лет тому назад. Название, которое постоянно тревожило его мысли.

Мать ужасов.