Серебряный орел

– Они устроили нашим засаду! – воскликнул Ромул. Разум говорил ему, что нужно скорее бежать отсюда, но сердце звало сражаться бок о бок с соотечественниками. Какой смысл? – одергивал он себя. Это не моя война.

– Тебе представится выбор, и очень скоро, – сказал Тарквиний.

Молодой солдат в изумлении обернулся к нему.

– Я ощущаю связь между тобой и Цезарем. Примешь ты ее или откажешься?

Ромул не ответил, его отвлекли донесшиеся сквозь шум знакомые слова:

– Приготовить пилумы!

Он внимательно следил за происходившей схваткой.

Римские копья, брошенные в ответ на египетский залп, обрушились на почти беззащитных пращников и лучников. Египтяне пришли в замешательство, а затем раздалась команда, и легионеры кинулись в атаку. Одновременно на пришвартованные в гавани корабли полетели горящие факелы. И не успело сердце Ромула стукнуть тридцать раз, как на многих из них запылали паруса.

Ромул восхищался тактикой Цезаря, мгновенно породившей панику в египетском войске. Но какая между ними может быть связь? Он, словно зачарованный, смотрел, как распространялся огонь.

– О нет! – воскликнул Тарквиний.

– Что не так?

– Если огонь перекинется сюда, то займется и это. – Гаруспик указал на стоявшее поблизости большое здание, похожее на один из складов.

Ромул не понял беспокойства друга.

– Это библиотека, – пояснил Тарквиний, скривившись, как от боли. – Если погибнут древние книги, их не восстановишь.

Ромул испуганно оглянулся. Пламя уже охватило добрую четверть египетских кораблей и быстро распространялось. Было ясно, что огонь мог добраться и до библиотеки. Но они ничего не могли поделать.

Тарквиний некоторое время смотрел на полыхающий огонь, его широко раскрытые глаза потемнели от горя и страха. Жившая в нем до сих пор слабая надежда на то, что этрусский народ возродится, оказалась ложной. Когда гражданская война закончится, Рим станет еще больше и сильнее и не позволит ничему иному расти в своей тени. И начало этому положит Цезарь. Гаруспик вздохнул, решив было, что увидел и сделал все возможное. Но нет, вспомнил он, сейчас, немедленно, надо признаться во всем Ромулу. Пока не поздно.

Ромул между тем все сильнее тревожился. Нужно было удирать.

– Идем! – крикнул он.

– Ты спрашивал меня, почему я так поспешно покинул Италию, – неожиданно сказал гаруспик.

– Всевышние боги… – пробормотал Ромул. Сначала откровение о том, что он как-то связан с Цезарем, а теперь еще и это. – Потом. Некогда.

– Нет, сейчас, – резко ответил Тарквиний. – Это я убил Руфа Целия.

– Что? – Ромул круто повернулся и уставился на гаруспика.

– Того патриция возле Лупанария.

Услышанное так ошарашило Ромула, что он словно оглох.

– Ты?.. Как?.. – Его голос сорвался.

– Это сделал я, – прошипел Тарквиний. – Я там был, сидел около двери. Ждал его.

Глаза Ромула чуть не вылезли из орбит от изумления. Да, действительно, неподалеку от входа в бордель сидел какой-то человек, закутанный в плащ. Он тогда решил, что это нищий, попрошайка или прокаженный.

– Но когда Целий появился, – продолжал Тарквиний, – вы сцепились с ним. Я хотел было убраться, но ветер сказал мне, что надо действовать как можно быстрее. И я ударил его.

Ромул на мгновение лишился дара речи. Значит, его догадка была верной – затрещина, которую он отвесил скандальному всаднику, не могла убить. Смертельный удар нанес Тарквиний. Ромул одновременно испытывал и глубокую растерянность, и ярость. У него голова пошла кругом от осознания чудовищности этого открытия. Им с Бренном вовсе не нужно было бежать из Италии!

– Зачем?! – выкрикнул он. – Ты только скажи – зачем?

– Целий убил человека, обучившего меня гаруспции. Олиния, моего наставника.

Ромул не слушал его.

– Той ночью ты погубил мою жизнь, – гневно воскликнул он. – А как же Бренн? О нем ты не думал?

Тарквиний ничего не ответил. Его темные глаза были полны печали.

– Одно дело – прорицания, – продолжал Ромул в бешенстве. – Твоим словам можно верить, можно не верить. А вот убить человека и переложить вину на невиновного – это уже настоящее вмешательство в чужую жизнь. Митра всемогущий! Ты хоть представлял себе, к чему все это приведет?

– Конечно, – чуть слышно ответил Тарквиний.

– Тогда зачем же ты это сделал?! – кричал Ромул. – Я, наверное, уже заработал бы рудис и отыскал своих родных. И Бренн был бы жив. Будь ты проклят!

– Я глубоко сожалею, – выдавил Тарквиний. Видно было, что овладевшая им печаль глубока и совершенно неподдельна.

– А не маловато ли сожалений, если вспомнить все, что случилось с нами?

– Нужно было давно во всем сознаться.

– Ну и почему же ты этого не сделал? – с горечью в голосе спросил Ромул.

– А как я мог? – ответил Тарквиний. – Стал бы ты держать в друзьях виновника всех своих бед?

Ромул промолчал.

И тут боги отвернулись от них.