Серебряный Страж (СИ)

Последним вытянулось лицо, теперь напоминающее морду павиана, а зубам Адама мог позавидовать бы леопард. Натянув до предела увеличившееся до размеров медведя тело, Адам с гулким ревом разорвал цепь, молниеносно прыгнул на Габриэля. Страж увернулся, и монстр приземлился прямо на ряды сидений, разломав их в щепки. Габриэль понял, что теперь дробь ему не сильно поможет, а значит, придется ослабить монстра иначе. Быстро положив ружья на ближайшее сиденье, страж вытащил из ножен свой нож-кукри. Он был изготовлен из металла, который препятствовал восстановлению тканей у живого существа, кроме того усилен магией. Тому хаоситу, которого Габриэль познакомит с этим клинком, придется очень несладко, хотя, на первый взгляд, этого не скажешь.

— Потанцуем, малыш, — Габриэль оскалился и поцеловал лезвие клинка.

В течение следующих пятнадцати минут началось бешеное противостояние беловолосого стража и разъяренного вурдстрикса. Шум этого безумного танца был такой, что однозначно перебудил всех жильцов, находящихся рядом в жилых домах. Схватка была столь интенсивной, что целыми остались только те ряды сидений, которые были ближе всего к средокрестию. Также были разбиты несколько стекол в правом нефе, и покрылись трещинами пару колонн. В одну врезался Адам, в попытке добраться до Габриэля, а об вторую уже ударился спиной сам страж, когда пропустил одну из стремительных атак вурдстрикса.

Впрочем, и двое дерущихся выглядели не лучше. Бронежилет Габриэля превратился в два лоскута, а футболка, из белой, почти превратилась в кроваво-красную. Все пропущенные атаки чудовища отдавались стражу сильной болью. Если удары, нанесенные кулачищами или массивным телом, еще заживали, то раны от когтей и зубов затягивались не так успешно, так как вурдстрикс был ядовит. Но и страж не остался в долгу и молниеносно наносил монстру порезы своим ножом, выжидая нужного момента. Габриэль использовал технику китайских коллег, которые ослабляли чудовищ, множеством небольших, но очень глубоких и болезненных порезов. Адам оставлял за собой кровавый след, его атаки стали слабее, но по-прежнему смертоносны.

Габриэль тоже стал выдыхаться. Монстр оказался сильнее, чем он думал, поэтому тактику сражения приходилось менять на ходу, да еще и за атаками следить, каждая из которых убила бы быка с одного удара. Магию он не применял, приберегая на крайний случай. Сейчас все зависело от того, кто первый окончательно лишится сил от ран и усталости.

Увернувшись от очередного удара, Габриэль контратаковал, целясь в жуткую морду бестии. Нож пронзил насквозь нижнюю челюсть вурдстрикса, застряв острием в его небе. Габриль, воспользовавшись рукояткой как рычагом, запрыгнул визжащему монстру на шею и вновь стал читать магическую формулу. Ему нельзя было ошибиться ни в коем случае, так как неправильно произнесенное заклинание, в лучшем случае, не сработает, а в худшем отнимет у него все силы. И тогда точно конец. Адам пробовал его скинуть, мотыляясь из стороны в сторону, иногда ударяясь о колонны. В ходе одного такого удара из Габрэля выбило весь дух, но он не прервал заклинание, только тише стал произносить.

Собрав всю оставшуюся энергию, он закончил читать заклинание, прижал ладони к сопротивлявшемуся вурдстрикса и почувствовал, как из рук струится магия. Бестия остановилась на миг, после чего стала мотать головой и жалобно скулить. Чары начали действовать. Выдернув нож из его пасти, Габриэль позволил себе разжать хватку и бессильно рухнул на пол. Монстр стал сжиматься в размерах, его морда снова стала почти человеческим лицом. Кровоточащие раны, нанесенные ножом-кукри и магия, сделали свое дело и, пошатавшись из стороны в сторону еще полминуты, Адам рухнул среди разрушенных сидений.

Габриэль, который чувствовал себя не лучше, нашел в себе силы подняться. Подойдя к колонне, он оперся на нее и, переведя дух, сжал клинок в руках, после чего направился к поверженному противнику.

Вокруг Адама, который снова стал человекоподобным, образовалась темная лужа — регенерация блокировалась, и вурдстрикс терял кровь. Добравшись до цели, страж

полез в карман окровавленных брюк, доставая ампулу с зельем. Оно уцелело в этой

продолжительной драке только потому, что было сделано из бронированного стекла,

которое не возьмет и пуля. Чтобы спасти сына Флорианны у него оставалось немного времени, так как он мог просто истечь кровью. Вот Габриэль отвинтил крышку и присел на колени, подведя пузырек к серому лицу Адама.

Однако он просто вылил содержимое на пол, рядом с головой подростка. Затем, поднявшись, он достал рацию, которую ему дала Офелия, и хрипло сказал:

— Мадам Дюканж, я закончил. Можете войти вместе с Себастьеном. Вам необходимо видеть это лично.

Парочка не заставила себя долго ждать и через несколько секунд вбежала внутрь Собора. Себастьен стал рассматривать следы схватки и присвистнул:

— Представляю лица святых отцов, которые увидят это утром.

Офелия не стала ничего разглядывать и сразу же побежала к окровавленным Габриэлю и Адаму.

— Получилось? — с надеждой спросила она.