Sergeeva Mazharin

— Молодец какая, уже запомнила первое волшебное слово, — язвительно похвалил Мажарин. — Скоро мы их все с тобой выучим. Их, знаешь, как много в русском языке. Пойдем. Проветрим твои мозги кислородом. Если там есть что проветривать.

Вскочив с дивана, будто до этого и не сидела как прибитая, Марина схватила куртку и унеслась в прихожую обуваться.

— Мажарин, — вдруг сказала Стэльмах и нахмурено оглядела его. Стиляга, куда деваться. Черный пиджак на белоснежную рубашку, синие джинсы. — А чего это ты сегодня такой красивый? На свидание, что ли, ходил? И откуда у тебя деньги на такие шмотки?

— На какой конкретно вопрос отвечать?

— Про свидание.

— Ходил. Прошло успешно.

— Нет-нет, так не должно быть.

— Почему это? — рассмеялся он.

— Ты не можешь мне изменять. Ты что. У нас сейчас, может быть, лямур начнется.

— Угу, тужур. Пошли. Мартышка, блин. — Открыл дверь и вышел на площадку, а Маринка задержалась в прихожей и еще минуту обозревала себя в зеркале в поисках того, что же так рассмешило Мажарина.

Они спустились на первый этаж, вышли на улицу и медленно побрели по тротуару, отходя подальше от дома. Маринка взяла Сергея под руку и крепче прижалась к его боку.

— Я не могу на ходу курить, — как-то несмело прошептала Стэльмах.

— Пойдем. Вон там на лавочку сядем.

— Откуда в этих зарослях лавочка?

— Оттуда. Такие же смышленые, как и ты, постарались, которые на ходу курить не умеют.

Пить, наверное, тоже.

— Здорово, — восхищенным шепотом сказала она и запнулась обо что-то. — Нет, не здорово… — Усевшись на краешек лавки, потерла лодыжку.

Мажарин тоже сел и расслабленно откинулся на деревянную спинку. Втянул в себя холодноватый воздух, разминая грудь глубоким вздохом.

Стэльмах пошарила в кармане, вытащила пачку, зажигалку и закурила тонкую сигарету.

Прислушалась. Откуда-то из окон доносились крики и ругань. Похоже, разыгрывалась семейная сцена.

— Слышишь? — тихо спросила Маринка. — Козел… как ты мог… да я уже жалею, что замуж за тебя вышла… — шепотом скопировала интонацию орущей бабы и тихо засмеялась.

— У людей драма, наверное, а ты ржешь, — посмеялся и Мажарин.

— Там за каждым окном своя драма, — веселым шепотом сказала она. — Кто-то ссорится, кто-то трахается, а кто-то, может, помер. — Глубоко затянулась и задержала дым в легких. — Серёжа?

— Чего?

— А мы с тобой как эта скандальная парочка, да?

Он глуховато рассмеялся и шире распахнул пиджак. Жарко было. От Маринки.

— Ну, — сама себе кивнула. — Уже и поругались, и помирились.

— А мы что помирились?

— А что нет? — театрально удивилась она.

— Нет, конечно. Вот после минета и помиримся.

— Подержи, — сказала, отдавая ему сигарету, которую он, чуть опешив, не спешил брать. И Маринка хохотнула: — Размечтался. Подержи, говорю.

Хочу волосы расплести, башка болит от шпилек.

Он взял сигарету. Маринка стала ощупывать голову и вынимать невидимки.

— Подержи, — снова скомандовала она и положила в его раскрытую ладонь шпильки и невидимки. Встряхнула волосы, потом поснимала с себя все драгоценные побрякушки, наручные часы и вздохнула так, словно не украшения с себя сняла, а наручники.

Мажарин сунул всё, что ему всучили, в карман пиджака. Марина забрала у него сигарету и выбросила. Да, это так в ее духе: дать подержать сигарету, чтобы потом просто ее выбросить.

Где-то рядом залаяла собака. По голосу слышно, что не мелкая шавка, а здоровая псина.

Потому что глубоко лаяла, басовито.

Маринка вся вздрогнула, прижалась к Мажарину и прошептала:

— Мамочки, как я боюсь.

— Не бойся, она же на поводке.

Псина появилась на дорожке вблизи их лавочки. Хозяин остановился, натянул поводок, прикурил и медленно пошел дальше. Марина, задержав дыхание, провожала его взглядом, пока рубиновый кончик сигареты не потерялся где-то между домами.

— Ну и что… я все равно боюсь… я просто боюсь собак.

Он обнял ее за плечи, и Марина сразу вздохнула свободней, обмякнув. Хотела чмокнуть его в губы, но Мажарин отвернулся.

— Я не буду с тобой целоваться.

— Почему это? — удивилась она.

— Потому что ты накурилась. Терпеть не могу курящих девок.

— Будешь. — Она забралась ему на колени, сжала лицо руками, не давая отвернуться, и крепко поцеловала. — Будешь.

Он рассмеялся, снова отворачиваясь, но Маринка не отставала. Всем телом навалилась на него, притиснулась грудью, придавив к лавочке.

— Хочу поцеловаться.

— Пойдем домой. Дома поцелую.

— Хочу сейчас.

— Слезь с меня, плохая девочка.

Она сбросила туфли и уселась на Мажарине еще удобнее.

— Дай язык.

— Нет, — засмеялся он.

— Нет? Тогда какого хрена твои руки у меня под юбкой?

— Это случайность.

— Нет, это уже закономерность.

Стэльмах вдруг перестала веселиться, словно что-то неприятное вспомнила. Сергей, почувствовал, как слегка напряглось ее тело. Она схватила его за лицо и уткнувшись нос к носу стала пытать:

— Мажарин, скажи мне. Ты был у кого-то? Правду говори.

— Я был у кого-то.

— Ты где-то шлялся?

— Я где-то шлялся.

— Ты правда сейчас спал с какой-то девкой? Да? — У нее даже голос дрогнул. Она схватила его за лацканы пиджака и встряхнула. Встряхнула только пиджак, разумеется, не Мажарина.