Сергей Круглов

Начало периода единоличного правления Никиты Сергеевича часто называют совсем не подходящим для этого ласковым словом «оттепель». Действительно, по сравнению с суровым сталинским временем произошли определённые изменения в общественной жизни страны. Однако, на мой взгляд, для обозначения допущенной властями весьма сомнительной «демократизации» более уместно употреблять термин «послабление», поскольку как раз в это время происходили «закручивание гаек», подавление массовых выступлений трудящихся и борьба со всяким инакомыслием. Хрущёв оказался последовательным «учеником» Сталина, ибо ничего другого, кроме этой «школы», не знал. Но если Сталин проводил крупномасштабные мероприятия с далеко идущими задумками, во многих из которых мы до сих пор не сумели разобраться, то Хрущёв гнал свои «реформы», совершенно не сообразуясь с действительностью.

В общем, было о чём Сергею Никифоровичу Круглову задуматься на досуге. Конечно, после таких «ударов судьбы» следовало как-то успокоиться и решить для себя, что делать, как жить дальше. Ни в коем случае нельзя было предаваться отчаянию. Хорошо, что имелись понимание и поддержка со стороны сплотившейся в несчастье семьи, любящей жены и повзрослевших детей, от всех многочисленных родственников. Мама, Любовь Игнатьевна, к сожалению, в этом, 1960 году умерла.

Для того чтобы не быть «обузой» для семьи и как-то поправить общее материальное положение, Валерий после четвёртого курса перешёл учиться на вечернее отделение и одновременно стал работать на кафедре в МЭИ. В 1960 году с ним тоже случилась беда: возле дома группа хулиганов избила юношу, при этом в драке ему был проколот глаз, что навсегда лишило Валерия нормального зрения. Чем были вызваны действия нападавших, теперь остаётся только гадать, поскольку милиция найти и задержать никого не смогла. Ирина только что оправилась после тяжёлой болезни и продолжала учиться на биолого-почвенном факультете МГУ. Сам Сергей Никифорович вследствие многолетней нервотрёпки, добавившейся к общему нездоровью, всю зиму и весну проболел, но за медицинской помощью мог теперь обращаться только в районную поликлинику. Как все эти передряги выдерживала Таисия Дмитриевна, чьё здоровье также давало порой серьёзные сбои, остается только гадать.

Из двух оставшихся от квартиры комнат большую разделили перегородками на три части: одну из них заняла Ирина, другую — родители, а средняя часть находилась в общем пользовании. Валерий проживал в маленькой комнате. Во время этого ремонта как раз и обнаружилось, что все стены были опутаны проводами, обеспечивавшими «прослушку» министра внутренних дел СССР «компетентными органами». Теперь оказалось так удачно, что «во владении» Таисии Дмитриевны находилась половина загородного дома на станции Правда, доставшаяся ей по наследству от покойного свекра Никифора Яковлевича. Лишённые ещё в 1956 году государственной дачи в Жуковке, а затем и в Усове, Кругловы хотя бы в весенне-летне-осеннюю пору (так как дом не был утеплён) имели возможность выезжать за город на природу, чтобы отдохнуть и поправить здоровье.

Конечно, Сергею Никифоровичу, имевшему далеко не пенсионный для мужчины возраст, хотелось устроиться на работу, поскольку без ежедневной трудовой деятельности отцы наши не представляли себе своего существования. Но это оказалось делом практически не осуществимым. Прежде всего, вторая группа инвалидности сразу говорила о том, что человек в полную силу трудиться не сможет. А кому такой работник нужен? Кроме того, богатый послужной список приводил любой отдел кадров в лёгкий трепет, и для бывшего министра подходящей должности не находилось. Мечту о поездке на работу в Братск на строительство гидроэлектростанции пришлось оставить как нереальную. Кстати, в конце февраля 1961 года не востребованные в Братском военкомате документы на генерал-полковника Круглова С.Н. (об отправке которых говорилось в главе 32) вернулись в горвоенкомат города Кирова, где 1 марта были приняты на учёт. Однако, поскольку все дела со «ссылкой» закончились, 20 марта отставного генерала с учёта сняли и документы отправили в Москву. Правда, в столице Свердловский райвоенкомат почему-то принял документы на учёт лишь через три года — 27 марта 1964 года [27].

Чем же теперь пенсионеру-инвалиду Сергею Никифоровичу Круглову следовало заниматься в растянувшиеся длинной чередой бесконечно долгие дни? Любимым занятием, которое ныне называется «хобби», родители наши обычно обзавестись не могли, поскольку все их время уходило на работу. Даже отдохнуть бывало некогда. Оставались отныне только семейные дела, помощь жене по хозяйству, лечебные процедуры, длительные прогулки по улицам Москвы да чтение газет и книг. О написании мемуаров не могло идти и речи — тогда это не было принято. А интересно было бы почитать откровенные воспоминания некогда крупного государственного деятеля!