Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940

Опасность новой коммунистической оккупации стала приобретать всё более реальные черты, что вызвало статью Ольденбурга «Советская угроза Прибалтике» 9 июня. Он сослался на знаменитый роман Краснова: «угроза как бы дремлет “за чертополохом” более-менее случайно проведённой границы». Ольденбург напоминал, что уже в начале 1918 г. большевики пытались захватить власть в Финляндии, после поражения Германии красные заняли Ригу, но их оттуда выбила дивизия фон дер Гольца в апреле 1919 г. В декабре 1924 г. большевики пытались осуществить переворот в Эстонии. А теперь сталинцы «открыто требуют, чтобы им было предоставлено право начать действия против любого из балтийских государств»

. Максимальную угрозу это создавало для белоэмигрантов, предпочитавших оставаться на территории бывшей Российской Империи. Они пострадали более всех, многие окажутся арестованы и убиты большевиками. Массовому террору подвергнется и остальное местное население.

Опасаясь такого развития событий, все эти страны, включая Финляндию и Польшу, исключали всякую возможность предоставления гарантии большевицкой защиты от нацистской угрозы, поскольку оккупации с любой из этих сторон одинаково опасны.

«Приходится в отношении Прибалтики повторить ту же истину, которая самоочевидна в отношении Испании, Японии, Югославии, и быть может, немалого числа “нейтральных”: союз западных держав с большевиками мог бы только отбросить эти страны в противоположный лагерь»

, - предупреждал Ольденбург.

Западные демократические правительства предпочли польскому национализму коллаборационизм со сталинскими преступниками, в результате чего «от системы капитализма отпало ещё одно государство. В Польше началось создание однотипного с СССР по социально-политическому строю общества» [В.С. Парсаданова «Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны 1941-1945» М.: Наука, 1982, с.212].

Ссылки на коммунистические завоевания 1945 года станут для большевиков оправданием для любых преступных действий как на территории СССР, так и за его пределами. В 1956 г. советский командующий ВДВ объявлял о необходимости защищать оккупационное господство коммунистов: «контрреволюция подняла голову»

. Безуспешно в 1968 г. Дубчек пытался опровергать аналогичную советскую пропаганду: «в стране нет контрреволюции, и советским войскам в Чехословакии делать нечего» [С.Е. Михеенков «Маргелов» М.: Молодая гвардия, 2019, с.370, 381].

В 1981 г. на заседании Политбюро Громыко будет прямо отождествлять оккупационные захваты со смыслом мировой революции, которой они служат: «Нам нельзя терять Польшу. Советский Союз в борьбе с гитлеровцами, освобождая Польшу, положил 600 тысяч своих солдат и офицеров, и мы не можем допустить контрреволюцию»

[Р.Г. Пихоя «Записки археографа» М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016, с.374].

Таким образом, красное знамя продолжает оставаться худшим антирусским символом интернациональной революции. Никакого иного значения оно не имеет.

16 июня Ольденбург уделил внимание событиям в Китае и стремлениям японцев изолировать там английские и французские концессии. Мнение Ольденбурга, что большевики слишком слабы на Востоке, не будут высовываться против Японии и не смогут оказать там поддержку интересам западных демократий вполне оправдалось до самого 1945 г. Через неделю обычная статья за полной подписью Ольденбурга не вышла, но в рубрике «Что происходит в мире» за подписью С.О. появилось развитие темы об английских концессиях в Тяньцзине. Упоминая министра пропаганды, Ольденбург отметил у Геббельса «обычный для этого оратора резкий тон» во время выступления в Данциге.