Серийные убийства в странах Европы. Хроники подлинных уголовных расследований

История появления прозвища «Джек-потрошитель» такова: в последнюю декаду сентября 1888 г. английские газеты и полиция столкнулись с таким неведомым доселе (но с той поры уже хорошо известным) явлением, как появление анонимных писем, посланных от лица преступника. Всего в период с конца сентября по конец ноября из разных концов страны было послано более 300 (!) посланий, авторы которых утверждали, что именно они являются загадочными и неуловимыми «убийцами из Уайтчепела» (несложный подсчёт показывает, что ежедневно отправлялось более 3 писем). Вся масса посланий была тщательнейшим образом изучена и рассортирована; 99% её составляла самая настоящая макулатура, галиматья, написанная психически неполноценными людьми. Но несколько писем привлекли к себе внимание детективов. Два из этих писем были написаны одним почерком, в одном из них содержалось прямое пожелание, чтобы «убийцу из Уайтчепела» называли «Джеком-потрошителем». После двойного убийства Эддоус и Страйд информация об этих двух письмах попала в газеты, и именно с их подачи это прозвище закрепилось за преступником.

Имеет смысл процитировать эти послания.

Первое письмо датировано неизвестным автором 25 сентября 1888 г.; оно было получено лондонским новостным агентством «Central news office» утром 27 сентября. Письмо было написано красными чернилами и гласило:

«25 сентября 1888 г.

Дорогой Босс.

Я продолжаю слышать, что полиция поймает меня, но (я) по-прежнему остаюсь (никому) не известен. Я смеялся над тем, сколь умно они рассуждали о следе слева направо (на шеях убитых женщин). Та шутка относительно Кожаного Передника доставила мне удовлетворение. Я вновь на шлюхах и кромсаю их, пока не получу внутренности. Последнее дельце было замечательной работой. Я не дал леди времени, чтобы повизжать. Как могут они ловить меня теперь (?). Я люблю мою работу и хочу заняться ею снова. Вы скоро услышите обо мне и моих забавных небольших играх. Я сохранил несколько надлежащего красного материала в бутылочке имбирного пива с (места) моей последней работы, дабы писать этим, но (её содержимое) сделалось густым, подобно клею, и я не могу использовать его. Впрочем, я надеюсь, красные чернила достаточно пригодны, я надеюсь, ха-ха. Следующим своим актом я отсеку уши леди и пошлю их полицейским, дабы они не были слишком веселы. Сохраните это письмо, пока я не сделаю обещанную работу. Мой острый нож так хорош, что я хочу сделать работу сразу же, как только представится случай.

Удачи.

Искренне Ваш Джек-потрошитель. Не возражаю, если мне присвоят это имя.

(Я) не был достаточно хорош для того, чтобы отправить это (письмо) по почте до того, как лишился красных чернил. Никакой удачи. Они говорят, что я – доктор. Теперь ха-ха.»

На момент получения этого письма (т. е. 27 сентября 1888 г.) его содержание не показалось редактору заслуживающим внимания. В полицию об этой анонимке сообщено не было, и она пролежала безо всякого внимания к себе вплоть до 1 октября, когда было получено второе письмо, написанное тем же самым человеком. Текст второго письма был довольно сумбурным и дословно гласил: