Серийный любовник

– Домой Раечку в закрытом гробу привезли, вы об этом знали? – продолжала Елена. – Открывали только для самых близких, тетя Фая, мама Раечки, так захотела. Когда я пришла, она одна у гроба сидела. У открытого. Поздно уже совсем было, тетя Фая никого не ждала. Я сразу уйти хотела, чтобы не мешать ей с дочерью проститься, но она настояла, чтобы я осталась. Я и осталась. До утра у гроба на табуретке просидела, потом народ приходить начал, крышку закрыли. Только для меня это ничего не изменило. Ее лицо потом долго у меня перед глазами стояло. Закрою глаза, и сразу картина всплывает. Нет, даже не всплывает, а как будто она все время здесь, на веках отпечаталась. Ее лицо… Оно же все в шрамах было… Кожи почти не осталось. Кровоподтеки, шишки и дыры… понимаете? В щеках дыры, в носу дыры, в веках дыры… – Голос Елены сорвался, она судорожно глотнула, пытаясь сдержать слезы. – В морге пытались исправить, да только дыры, как ни старайся, кремом не замажешь. Тетя Фая так и сказала: не было бы дырок, так Раюшино лицо как новеньким сделали бы, мне доктор объяснил. Хотели воском заполнить, тетя Фая отказалась. Не нужно Раюше восковое лицо, сказала. Потом все у гроба сидела, пальчиками дырочки обводила. Одну обведет, закроет на секунду, к другой переходит. А их столько, что до утра все не перегладишь. Как ситечко для чая, так было много дырочек. А она все гладила и гладила, гладила и гладила, гладила и…

Как ни старалась Елена сдержаться, слезы сами собой полились по щекам долгим потоком. Вытирать их девушка и не пыталась, просто сидела и ждала, когда поток иссякнет. Гуров отвел глаза, чтобы не смущать девушку. Крячко выждал с минуту, после чего соскочил с подоконника, на котором устроился в самом начале разговора, дошел до стола, где стоял графин с водой, наполнил стакан, вернулся, бросил красноречивый взгляд на Гурова. Тот намек понял, достал коробку с салфетками, перебросил напарнику.

– Ну, все, хватит сырость разводить, – ласково проговорил Стас, промокнул салфеткой щеки Елены, после чего вложил ей в руку стакан с водой: – Вот, попейте, а то вся жидкость наружу вышла.

Елена сделала два больших глотка, вернула стакан Крячко и благодарно улыбнулась.

– Так-то лучше, – одобрительно кивнул Стас. – А теперь мы забудем о том, что видели, и вспомним все, что касается возлюбленного Раисы. О том, что может расстроить, больше не вспоминаем. Идет?

– Идет, – снова улыбнулась Елена.

– Так что вам известно про жениха Раисы? Ни имя, ни место работы, ни профессия, даже возраст его, как я понимаю, вам неизвестны. Когда вы сегодня пришли, то сказали, что хотите рассказать про жениха, так?

– Так. Только я уже все рассказала, – слегка растерялась Елена.

– Факт его наличия вы подтвердили, это верно. Я же рассчитывал на нечто более конкретное, – пояснил Гуров.

– Я так и знала, что толку от моего признания не будет, потому и молчала. А что говорить, если ничего не изменится? Ну, узнали вы, что у Раечки кто-то был, и что с того? Может, он вообще никакого отношения к ее смерти не имеет? Может, они поссорились, и все. Такое бывает, в конце концов, они друг другу клятвы не давали, ведь так?

– Это вы мне скажите, – подался вперед Лев. – Ваша подруга и ее жених собирались пожениться? Планировали прожить всю жизнь вместе? Хотели иметь детей?

– Я не знаю. – Под напором вопросов Елена вконец растерялась. – Не могу вспомнить, что она мне в тот последний день рассказывала. А ведь говорила много. И про ненаглядного своего говорила. Черт, ну почему я ничего не помню?!

– Вы все помните, – уверенно заявил Крячко, – просто ваш мозг не желает выдавать вам эту информацию. Он ее заблокировал вместе с воспоминаниями о ссоре с подругой. Вы ведь в тот день снова ссорились, верно?

– Когда в последний раз разговаривали? Ссорились. Наверное. – Елена задумалась. – Ругаться не ругались, но и душевной нашу встречу я бы не назвала. Не было в ней теплоты. Ни с моей стороны, ни с Раечкиной. Она тогда только о нем и могла думать. Какой он хороший, какой нежный и романтичный. Как чудесно обнимать его крепкое мускулистое тело и какой крохотной она чувствует себя рядом с таким видным мужчиной. И глаза-то у него синее неба, и профиль греческий, и вообще вид аристократический, точно из ее книжек любимых.

– Ну вот, а говорите, ничего не помните. Интеллигентный человек – это уже конкретная информация, – обрадовался Стас и выложил перед Еленой фоторобот Деятеля. – Посмотрите, похож он на Раечкиного жениха?

– Так я же его ни разу не видела, – напомнила Елена.

– А вы все равно взгляните. Подруга ведь описывала вам его, верно? И про глаза говорила, и про плечи, и про всякое другое. Воображение подключите и подумайте, мог бы жених Раечки выглядеть так или есть принципиальные различия?

– Нет, так я опознать его не смогу, – противилась Елена. – Я сейчас что-то себе навоображаю, а какой-то невинный человек пострадает.

– С чего ему страдать? – не понял Гуров.

– Да с того, что запишете в своих бумажках: подозреваемого опознала Елена Шошина. И все, пойдет человек в тюрьму.