Серотонин

Оглядываясь назад, нельзя не поразиться тому, что, как и в момент расставания с Юдзу двадцать лет спустя, все мое земное достояние уместилось в одном чемодане. Явно земное достояние не особо меня прельщало, что в глазах некоторых греческих философов (эпикурейцев? стоиков? циников? или всех понемножку?) было скорее счастливым состоянием духа; противоположное умонастроение, если не ошибаюсь, редко получало одобрение; в этом конкретном пункте все философы пришли к консенсусу, а это достаточно редкое явление и потому заслуживает особого упоминания.

Было часов пять с чем-то, когда я закончил телефонный разговор с Клер, и мне оставалось убить еще три часа до ужина. Вскоре, буквально через пару минут, я задумался, так уж ли нужна эта встреча. В любом случае ничем хорошим она закончиться не может, разве что разбередит чувства разочарования и горечи, с которыми за прошедшие двадцать лет нам удалось кое-как совладать. Мы оба прекрасно знали, что жизнь вообще полна горечи и разочарований, так стоит ли тратиться на такси и ресторан, чтобы еще раз в этом убедиться? Мне что, так не терпится узнать, как поживает Клер? Скорее всего, не блестяще, ожидания ее наверняка не оправдались, в противном случае я и так узнал бы о ее успехах из киноафиш. Мои собственные профессиональные устремления были более туманны, а следовательно, и неудачи не так бросались в глаза, хотя меня все равно не покидало ощущение, и довольно внятное, что на сегодняшний день я являюсь неудачником. Из встречи двух немолодых лузеров и бывших любовников могла бы выйти потрясающая сцена французского фильма, с подходящими случаю актерами, допустим, для наглядности, с Бенуа Пульвордом и Изабель Юппер; но зачем мне это наяву?

В критические минуты жизни мне случалось прибегать к своего рода телегаданию,

которое я сам и изобрел, насколько мне известно. Рыцари Средних веков и вслед за ними пуритане Новой Англии, принимая трудное решение, наугад открывали Библию, наугад тыкали пальцем в страницу и, пытаясь истолковать выпавшую строфу, принимали решение, повинуясь указующему персту. Вот и я, бывало, включал наобум телевизор (не выбирая канала, а тупо нажимая на кнопку Оn) и старался истолковать возникшие на экране кадры.

Ровно в полседьмого я нажал на On, включив телевизор в своем номере отеля «Меркюр». Поначалу появившееся изображение сбило меня с толку, его как-то трудно было расшифровать (впрочем, со средневековыми рыцарями это тоже нередко случалось, и даже с пуританами Новой Англии): я попал на программу, посвященную Лорану Баффи[22], что само по себе было удивительно (он, что ли, умер? Баффи совсем еще молод, но некоторых телеведущих может хватить кондрашка и на гребне славы, внезапно лишив поклонников их кумира, такова жизнь). Тон, во всяком случае, был вполне поминальным, выступающие подчеркивали «глубочайшую человечность» Лорана, некоторые называли его «братаном, крутым челом и безбашенным чуваком», другие, знавшие героя не так близко, уважали его за «безупречный профессионализм», эта полифония, умело оркестрованная с помощью монтажа, привела чуть ли не к новому прочтению творчества Лорана Баффи и завершилась по-симфонически мощно, настоящим хором, стройно выводившим единодушное мнение собравшихся – как ни посмотри, Лоран был «прекрасным человеком». В 19.20 я вызвал такси.

Я приехал в «Бистро дю паризьен» на улице Пельпор ровно в восемь, Клер и правда заказала столик, очко в еe пользу, хотя с первых же секунд, проходя по полупустому залу ресторана – впрочем, в воскресный вечер это неудивительно, – я почувствовал, что сегодня оно останется единственным.

Минут через десять официант подошел узнать, не хочу ли я выпить аперитив в ожидании гостя. С виду он был вполне доброжелателен и явно предан своему делу, а главное, я тут же это понял, он почуял, что наше свидание обещает быть проблемным (ну а как иначе, официант в бистро 20-го округа обязан быть слегка шаманом, а то и психопомпом), а еще я догадался, что он примет, скорее всего, мою сторону (может, он заметил мое растущее беспокойство? еще бы, я уже успел сожрать целую охапку грессини), ну, гулять так гулять, и я заказал тройной Jack Daniels.

Клер появилась около половины девятого, она ступала очень осторожно и даже пару раз оперлась по пути на столики, будучи, вероятно, уже в подпитии; неужто перспектива нашей встречи так потрясла ее и острой болью в душе отозвались воспоминания о надеждах на счастье, которые не оправдала жизнь? Я пребывал во власти этого заблуждения всего несколько мгновений, два-три максимум, потом мне пришла в голову куда более здравая мысль – Клер, скорее всего, каждый день к этому часу уже успевала основательно надраться.