Серп и молот против самурайского меча

А в ответ на вопрос о пределах компенсации за нейтралитет Японии в таком случае И.В. Сталин в заключение неожиданно заявил: «Я не дипломат и не беру на себя давать Вам практические указания. Если в Пекине будет советское правительство, то для его спасения от интервенции мы можем отдать японцам не только Владивосток, но и Иркутск… Брест-Литовск еще будет повторяться в разных комбинациях. В китайской революции он может так же понадобиться, как и в российской»[68]. Такая установка на развитие мировой революции встречала противодействие в высших эшелонах власти среди сторонников линии на укрепление международного положения СССР с целью повышения его экономического потенциала. Эта линия в рассматриваемый период находила выражение, в частности, в позиции по отношению к Японии заместителя наркома иностранных дел М.М. Литвинова, будущего наркома иностранных дел СССР. «Основная язва нашей дальневосточной политики — это Карахан, — безапелляционно заявил Литвинов в беседе с Г.З. Беседовским перед его отъездом в Японию, давая понять о своем отношении к проводимой советским полпредом в Пекине и его военным советником М.М. Бородиным левацкой линии Политбюро ЦК РКП(б) и Коминтерна. — Он ничего не смыслит в той работе, которая ему поручена, и стремится изо всех сил выслужиться перед этой подозрительной шпаной, Бородиным, свалившимся нам на шею прямо из-за кулис чикагской биржи, где он подвизался под фамилией Грузенберга. Бородин ведет себя в Китае как диктатор. Он непосредственно сносится с Политбюро отдельным шифром, присланным ему по распоряжению Сталина… Карахан терпеливо сносит все это ради… похвалы Сталина, написавшего ему на днях, что он доволен его „гармонической работой с товарищем Бородиным“[69]

.

Помимо вопроса о расширении базы мировой революции, в первые годы после восстановления отношений между СССР и Японией между ними имелись и другие, экономические и политические вопросы.

Первый из них — конкуренция Владивостока с занятым японцами в результате Русско-японской войны Дайреном, которая обострилась в связи с тем, что правление КВЖД, находившееся под контролем СССР, установило повышенные тарифы на перевозки на ее южном участке Харбин — Чаньчунь (Куанченцзы).

Второй вопрос — это стремление японцев снизить советские доходы от КВЖД за счет конкуренции с нею других железных дорог, строящихся на японские деньги военной кликой Чжан Цзолиня. Особую угрозу представляли собой две линии: Таонаньфу — Цицикар с продолжением к Сахалину и Гирин — Дунхуа с продолжением к Сэйсину в Корее. Первая из них перерезала КВЖД, обходя Хинганскую стратегическую петлю у разъезда Бухэду и проникая в тыл советского Приамурья и Приморья у Благовещенска. Вторая шла вдоль КВЖД, соперничая с нею в экономическом отношении и способствуя японской экспансии на запад.

Советские протесты японская сторона отводила ссылкой на то, что формально это строительство проводится властями Чжан Цзолиня, хотя и на японские деньги и с помощью японских инженеров, и предлагала СССР развивать такое же строительство, хорошо зная, что наша страна не располагала в тот период необходимыми средствами.

В сложившейся обстановке СССР не оставалось ничего другого, как запретить пересечение первой линии КВЖД, и японцы вынуждены были приостановить строительство этой железной дороги у Ананьчи.

Третьим был вопрос о судьбе Чжан Цзолиня, который при поддержке Токио начал «подбираться к нашим позициям на КВЖД».

Карахан способствовал усилению антисоветских настроений этого милитариста, поддержав генерала Го Сунлина, выдвинутого им в самый напряженный период противостояния последнего с Гоминьданом, возглавлявшимся генералом Фэн Юйсяном, командующим национальными армиями в северных районах Китая. Ставка на Го Сунлина, погибшего в этой борьбе вместе с женой, уроженкой Харбина, служившей посредником в переговорах с советской стороной, не оправдала себя, так как Карахан не смог выполнить взятых на себя обязательств по оказанию помощи.

Стремясь выполнить их, он стал настаивать перед Политбюро ЦК РКП(б) на введении советских войск в Северную Маньчжурию, в районы Баргу и Цицикар, в тыл противника Го Сунлина генерала У Цзюншэна. Но, опасаясь конфликта, Москва воздержалась от вооруженного вмешательства, и Го Сунлин потерпел поражение.

В результате, воодушевленный позицией СССР, Чжан Цзолинь начал вытеснять «красных» с КВЖД, арестовав ее управляющего Иванова. А когда Ворошилов по инициативе Карахана готов был применить силу для защиты интересов СССР на КВЖД против Чжан Цзолиня, Г. В. Чичерин убедил Политбюро ЦК РКП (б) воздержаться от наступления РККА на Харбин до тех пор, пока Копп не удостоверится, что японцы не будут решительно противодействовать этой акции.