Серпантин

- Да ладно, это я так... Я же знал... Что не должен рассказывать вам свои сны... Не надо его разбивать, я и так буду хорошо себя вести, я тебе обещаю... Хорошие детки не ковыряют в носу и не прикладывают разность потенциалов к побрякушкам из горного хрусталя...

- А теперь - наяву, потому что перед этим - во сне... Видишь, тебя на нём циклит.

- Всё равно, разбивать не надо... И так всюду чёрные осколки... После вчерашнего затмения... Ты хочешь, чтобы к ним добавились белые...

- Ладно, посмотрим, - сказала она, - пойдём со мной... Ты умеешь играть на чём-нибудь?

- В каком смысле?

- На музыкальном инструменте.

- На барабане, - сказал Линецкий. - Шучу.

- Зачем же ты так шутишь? У нас как раз Мансур куда-то запропастился - некому играть на бонгах...

"Беги, кролик, беги, - думал Линецкий, когда она на самом деле подвела его к бонгам, - в обратном направлении... Путь вверх и путь вниз - один... Значит, и в ту же самую реку... ещё можно вступить... Имя реки - река..."

Он вспомнил, как в детстве ему принесли живого кролика... И как отец подсунул кролику жестяной барабан, как кролик сразу же стал стучать лапками...

Линецкий совершенно ясно увидел, как белый кролик стучит в барабан...

И вместо того, чтобы побежать - как кролик, ударил - в шутку, что ли - как кролик - в один бонг, в другой... Потом положил на один ладонь и ребром другой - рубанул...

- Ну вот, - удовлетворённо кивнула девушка...

Лицо её вдруг изменилось, она выпятила вперёд нижнюю челюсть и сильно взмахнула рукой...

Линецкий снял свою сетчатую майку... Как с раны марлевую повязку...

Сбросил с ног шлёпанцы...

И стал прыгать...

Ноги его быстро перемещались по полу... Как у боксёра... Веса пера...

А руками он колотил бонги...

Поглядывая вверх - на вращающийся череп...

Линецкий бил в тамтамы, передавая по цепочке... Сообщение... О том, что позавчера сошли на берег... Пришельцы... Способные... наводить... тень на плетень...

- Правда, это - необыкновенный концерт? - сказала Лена.

- В том смысле, что музыканты похожи на "образцовских" кукол? - улыбнулся Переверзев.

- Да нет... Разве что тот, который на бонгах...

- Это мой друг.

- Правда?

- Я вас познакомлю. Знаешь, я однажды видел настоящего "образцовского" музыканта... Ну, прямо "соло на водобачковом инструменте"... Он стоял в переходе метро - негр в сером плаще, надетом на голое тело - и играл на верёвке, которая была привязана к палке, а палка - ручка от швабры - была поставлена на металлический таз... И он дёргал за эту верёвку и пел о том, как он нас всех любит - всех людей... И все люди бросали ему деньги - я ни разу не видел, чтобы столько кому-то бросали... Ни одной монеты не звякнуло о его медный таз, только купюры летели, и я тоже бросил, хотя с деньгами у меня не ахти как... Это было в другой стране... У моего друга сейчас точно такое выражение на лице, как у того негра...

А тем временем девица в чёрном трико и малиновом платочке, повязанном вокруг головы, представляла музыкантов, и они по очереди кланялись и брали аккорд...

"Ваня Жук, - кричала она, - соло-гитара, город Москва", "Сеня Шевцов, бас-гитара, город Симферополь"... Когда дошла очередь до Линецкого, она закричала: "Мансур, бонги... Вселенная!"...

Музыкантов заставили играть на бис...

Но милиционер, как по команде, вошедший в кафе, потребовал, чтобы музыканты замолчали, потому что время перевалило за полночь...

"А время - это отношение бытия к небытию!" - Линецкий увидел эти слова - как в комиксе - в бульбочке возле милицейской фуражки...

Музыканты продолжали играть... Милиционер, довольно быстро разобравшись в проводах, резко потянул один из них... И наступила тишина...

Но через секунду Линецкий снова застучал в тамтамы - теперь уже соло...

Милиционер думал было подойти к нему... Но почему-то замешкался...

- Так вот о чём твоя диссертация... А я никак не могла понять... Я только вспомнила, что такие фигурки были на стене физкультурного зала в моей школе... Вся стена была в них... Это были комплексы упражнений... И однажды эта стена рухнула - от ветра, повалилась вовнутрь... Ну да, представь.... Фигурки, которые были на неё нанесены - краской, все посыпались... Вот и всё... Смотри, народ уходит... Пошли и мы - гулять! - сказала она и взяла своего друга за руку. Он сложил общую тетрадь, положил её в кулёк. Они расплатились, перешли с бетонных плит на гальку и пошли вдоль моря в сторону Хамелеона...

Линецкого вела за руку Маша... Он увидел в толпе Переверзева, но подходить не стал... Мало ли кого он теперь видел...

Был даже был один верблюд, поэтому Линецкому казалось, что целый караван идёт по тропе между холмов, которые в свою очередь были похожи на верблюжьи горбы...

Маша шла босиком и крепко держала Мансура за предплечье...

Сразу за ними шли три полуголых парня с рельефной мускулатурой, озаряемой вспышками пламени...

Дальше белел небольшой отряд интеллигенции...

Больше мы ничего не будем говорить...

В море разбегаются световые круги, природу которых объяснить уже невозможно...