Серпантин. Сборник рассказов

Белые лепестки сплетались над поверхностью воды, таяли, на их место ложились новые.

– Это же туман.

Он сделал удивленное лицо.

– Туман?

Он прищурился, встряхнул головой.

– Нет, не туман. Дым.

– Кто же будет ночью костры жечь? Вечером только.

– А вон, – он показал на мерцающие огни, – не костры разве?

Настала моя очередь прищуриваться.

– Кажется, это окна.

– Чего же они мерцают?

– Там, наверное, ветер. Кроны качаются, нам кажется, что окна мерцают.

Он задумался.

– Чтоб там был такой ветер, а на реке – гладь? Не знаю. Дым, как есть дым. Да и пахнет же.

Действительно, тянуло дымом.

– Дым, дым, – уверенно сказал он. – Туман не так себя ведет.

Я зевнул в кулак. На тело вдруг навалилась усталость.

– Хотя… Может же быть и дым, и туман – вместе.

Я прикинул – может.

– Может.

– На том и остановимся.

Он выпил и раскинул руки в стороны.

– Эх! Река!

И стал мне рассказывать о том, как они с дружками ходили на рыбалку.

– Точно вина не хотите? Чуть-чуть осталось.

– Нет, спасибо.

Он уже был порядком пьян, путался, вздыхал.

– Ничего они не понимают! – восклицал он тоскливо. – Ничего! А я им… А они мне…

Я слушал рассеянно, вполуха, меня клонило в сон, но на лавке у реки было так хорошо, что уходить не хотелось. Если бы я был один, лег бы прямо тут, на траву.

– Смотрите! – крикнул он, подскочив.

Я вздрогнул.

– Что?

Он показывал на реку.

– Искра!

– Что искра?

– От костра! Долетела – с того-то берега!

Я снова зевнул.

– Не могла она долететь.

Парень сделал обиженное лицо.

– Не могла – а долетела. Я же видел. Долетела – и вот тут, над рекой только, вон там, погасла.

Я сделал вид, что верю.

Спать хотелось так, точно это я выпил бутылку вина, а не он.

Пока сидели, луна успела отползти в сторону и уткнуться в невесть откуда появившуюся рябь облаков. Казалось, что она входит в воду с берега.

Когда я уже был готов закрыть глаза, парень протянул:

– Не обманул дружок. Хорошее вино.

Он перевернул бутылку, и из горлышка на траву упала маленькая красная капля.

– Пора, наверное.

Я потер лицо ладонями.

– Пора.

Мы встали, парень покачнулся, ухватился за лавку, рассмеялся.

– Не обманул дружок!

Я еще раз зевнул.

– Проводить вас? – спросил он.

– Нет, спасибо.

– Как скажете.

– Тебе в какую сторону-то? – спросил я, почему-то обратившись на «ты».

– А вон туда. Я так пойду, по берегу.

Я подумал, что, наверное, не стоит отпускать его в таком состоянии идти по берегу – еще в воду сунется.

Он точно мысли мои прочитал.

– Не бойтесь, я вот так, по травке. К воде – ни-ни.

Мы пожали друг другу руки.

– Спасибо за компанию.

– Да не за что.

– Зря вино не попробовали.

– В другой раз.

Он кивнул, развернулся и пошел по траве. Я посмотрел на реку, в сотый раз зевнул и двинулся к забору. Не успел я пройти нескольких шагов, как на стройке заревел перфоратор. Рев прокатился по берегу, загрохотал над водой.

Парень удалялся, точно ничего не слышал.

Я окликнул его, он остановился, обернулся.

– Там еще кто-то? – крикнул я. – Что это?

Он покачался с пятки на носок, почесал затылок.

– Это… Того самого…

– Что?

Он пожал плечами, развернулся и зашагал, что-то напевая. Через минуту его силуэт исчез в низине, в тени ив.

Рев стал тише, замолк.

Сон как рукой сняло. Я подумал и решил обойти стройку. Сделал здоровенный крюк, обогнул двор и вышел к своему подъезду.

Было тихо, стройка смотрела безучастно.

Я поднялся к себе, выпил стакан воды и рухнул в кровать как был – в одежде.

Что-то снилось – но что именно, я не запомнил.

Когда проснулся, долго лежал, вспоминал ночь. Усмехнулся себе – не робкого десятка. За окном было пасмурно, мелко стучал по подоконнику дождь.

Умылся, позавтракал, надо было уезжать.

В кармане обнаружил деревянную птичку.

Наверное, вертел-вертел ее в руках, да как-то машинально и прихватил.

Я подошел к окну. По стройке сновали рабочие, тарахтел у забора грузовичок. Прожекторы спали. Небо было затянуто серой пеленой.

Нестерпимо захотелось свистнуть в птичку, но я почему-то не решился. Накинул пальто, сунул под мышку зонт, прозвенел ключами и, не дожидаясь лифта, спустился по лестнице.

Едва я сунулся в распахнутые ворота, ко мне подскочила собака – мокрая и растрепанная. Она пискляво тявкнула, но тут же запнулась – узнала, должно быть.

Напротив дальнего подъезда торчал неопрятный вагончик, дверь была открыта, внутри горел свет. Дождь почти затих, перешел в едва заметную морось. Я двинулся к вагончику, выискивая глазами окна вчерашней квартиры.

В вагончике в клубах дыма ютились за столами несколько прорабов. Сухонький мужичок в спецовке стоял в углу, перебирал рассеянно бумаги. Под потолком висела на проводе груша-лампочка.

Я поздоровался, мне равнодушно ответили. Мужичок не отрывался от своих бумаг.

Я объяснил, что мне нужен молодой парень – крепкий, широкоплечий, в вязаном свитере.

– Он из деревни вроде как.

Прорабы переглянулись.

– Нет таких.

Я посетовал на привычку не спрашивать имена, стал путано описывать внешность.

– Дядя, – сказал один. – У нас вообще молодых парней нет. У нас молодых парней – четыре узбека.

Второй прыснул:

– Крепкие, широкоплечие.

Мужичок в углу, не отрываясь от документов, захихикал. Прорабы накинулись на него: