Серпухов. Последний рубеж. 49-я армия в битве за Москву. 1941

Что тут комментировать? Документы говорят сами за себя. Листаю их подшитыми в архивной папке — пожелтевшие подлинники, исписанные потускневшими торопливыми строчками. Можно лишь попытаться представить состояние людей, которые писали эти донесения, и то, что вокруг в тот момент происходило. Как уходила на запад и северо-запад, откуда ждали противника, разведка. Новые и новые группы, часть которых не возвращалась. Как они, командиры, ждали возвращения самых надежных, прислушиваясь к гулу канонады, чтобы из их донесений понять, где они, с кем они, где противник, где свои… Как обходили окопы, как разговаривали со своими бойцами, пытаясь понять, устоят ли они на этом рубеже, не побегут ли при первом же появлении противника. И состояние бойцов: ничего не известно, командиры молчат — о том, где немец, а где наши, основные части, и том, когда их, наконец, сменят или хотя бы подвезут горячей каши и табака… Какие уж там стратегические резервы? В них никто уже не верил. Ходили слухи, что мосты позади уже взорваны. Как же им перебираться через Оку? А сейчас уже осень, вплавь не кинешься, к тому же не все умеют плавать… И почему не подвозят продукты и боеприпасы? Их что, уже похоронили?

Неизвестность на войне пострашнее пули.

Так что не карандашом писаны эти донесения, а кровью. Многие из приводимых здесь документов в историческое обращение пущены впервые, а потому, по возможности, приводятся целиком.

«76 оппб

Инженер б-на

Ст. л-т Малыгин М. Г.

21.1. 19.10.41.

Алексин

Начальнику штаба 49 армии

Донесение

Доношу, что на случай возможного отхода наших войск через р. Ока подготовлены к уничтожению ж. д. мост, понтонный мост и мост на плотах (деревянный), а также частично приведены в негодность местные переправочные средства. Для связи от 238 сд на ст. Алексин имеется представитель»[11].

Иногда с запада появляется самолет. Издали слышно, что — свой. У-2, тихоход. Одиночный. Значит, не бомбить летит, а вести разведку. Хорошо видно, как летчик вертит головой, с любопытством разглядывает их сверху. На крыльях звезды. Это немного успокаивает. Бойцы встают из окопов, машут летчику пилотками, касками. Тот отвечает приветственным жестом. Вот и вся помощь.

Немцы же налетают стаями, иногда до тридцати пикировщиков Ю-87. Но если правильно отрыты ячейки, они не страшны. Бомба редко попадает точно в окоп. Если же попадает, то ничего от убитого не остается, одна дымящаяся воронка. Был человек — и нет человека. Хоронить нечего. И эта смерть не ужасает, потому что нет трупа. Правда, после налета много контуженых. А контузия зачастую пострашнее ранения. Правда, она через несколько дней проходит. Последствия же скажутся не скоро, через много лет. Но такими категориями на фронте не живут.

Я родился через десять лет после Победы, но хорошо помню послевоенную поговорку: ты что, контуженый? Это говорили тем, кто был не в себе или проявлял странные признаки. Война, ее боли и болезни, медленно, очень медленно выходили из тела народа.

«Боевое донесение № 01 штаба сад Белопесоцкая.

24.10.41. 13.10

карта 500 000

1. Боевыми вылетами и разведкой 1 сбап установлено:

а) на реке Ока сев. 3 км Дугна переправа танков, на обоих берегах до 40 танков. Колонна атакована. Район переправы прикрывается тремя истребителями противника;

б) по дороге Петрищево, Таруса колонна танков в движении на Таруса длиной 10 км. Голова в 11.45 подходила к Таруса. Колонна атакована;

в) на дороге Калуга, Тула у Петрово скопление войск противника, пехота с автомашинами. Занимают площадь 500 × 500 м.

Время разведки 10.45–12.00.

Поставлена задача 1 сбап бомбардировать танковую колонну на подходе к Таруса и переправу танков у Дугна.

Начальник 38 сад майор: (подпись неразборчива)Военный комиссар штаба 38 сад бат. комиссар (подпись неразборчива)Донесение в штаб ВВС 49-й А»[12].