Сэру Филиппу, с любовью

У Элоизы перехватило дыхание. В том, что Филипп порвал веревку, даже не осознавая силы своих рук, было что-то страшное. Впрочем, может быть, силы его удвоила злость, как это иногда бывает.

– Сэр Филипп! - прошептала она, но сейчас он ничего не слышал.

– Оливер! - гаркнул он. - Аманда!

– Я уверена, что они не хотели причинить мне серьезных травм. - Элоиза, сама не зная почему, вдруг стала защищать близнецов.

– Меня не волнует, чего они там хотели! - Филипп был мрачнее тучи. - Посмотрите сами: вы приземлились совсем недалеко от лестницы! Еще пара шагов - и вы бы упали лицом на ступеньки!

Элоиза огляделась вокруг. Лестница действительно была близко, но все же не настолько, чтобы она смогла бы оказаться там.

– Они за это ответят! - Голос Филиппа был спокоен, но это спокойствие было пострашнее любого крика.

– Со мной все в порядке! - пыталась заверить его Элоиза. Острая боль действительно уже прошла, но сказать, что с ней все в порядке, было со стороны Элоизы все-таки некоторым преувеличением. Она еще раз убедилась в этом, когда Филипп стал ее приподнимать. Элоиза невольно вскрикнула.

Это разозлило Филиппа еще больше.

– Я отнесу вас в постель, - заявил он. Возражать Элоиза не стала.

На лестнице появилась служанка, очевидно, прибежавшая на шум. Увидев разбитое лицо Элоизы, женщина охнула.

– Принесите кусок сырого мяса или что-нибудь еще, что можно приложить к синяку! - скомандовал Филипп.

Служанка кивнула и кинулась исполнять приказание. Филипп на руках отнес Элоизу в ее комнату.

– Вы повредили еще что-нибудь, кроме лица? - спросил он, укладывая ее на кровать поверх покрывала.

– Я ушибла бедро, - призналась она, - и локоть.

– Надеюсь, - нахмурился Филипп, - вы ничего не сломали?

– Нет.

– Точно? - забеспокоился он.

– Ей-богу же, сэр!

– Вам нет нужды называть меня “сэр” после того, как мои дети вас едва не убили. Позвольте мне посмотреть, действительно ли вам не причинено вреда. - Несмотря на протест Элоизы, он ощупал ушибленную руку, касаясь ее при этом очень бережно.

– Слава Богу, кажется, все в порядке. - Филипп резко выпрямился и решительно направился к дверям. - Близнецов сюда, ко мне, немедленно! - приказал он, обращаясь, должно быть, к кому-то из слуг, кто был неподалеку. Элоиза знала, что до этого Филипп уже звал детей, но стоило ли удивляться, что те не спешили явиться?

– Филипп, - громко и не менее решительно, чем он сам, произнесла Элоиза. - Пострадала я, поэтому предоставьте мне право наказать их!

– С какой стати? - фыркнул Филипп, явно не собираясь ей уступать. - Это мои дети, и наказывать их - моя обязанность. Сказать по правде, давно пора!

Элоиза смотрела на Филиппа с нескрываемым ужасом. Лицо его исказилось до неузнаваемости, он с трудом сдерживал себя. Да, отшлепать детей не мешало бы, но казалось, что Филипп сейчас готов был их убить.

– Вы готовы простить им это? - спросил он.

– Не стоит так все драматизировать! Через пару дней у меня все заживет, я даже и не вспомню…

– Дело не в этом, - так же резко бросил Филипп. - Если бы я… если бы я не… - Он запнулся, сам не зная, что хочет сказать. Взгляд его был устремлен в потолок, словно Филипп пытался прочитать там ответ на какой-то мучивший его вопрос.

Потом он посмотрел на Элоизу. В глазах его было нечто, чего она уж никак не ожидала в них увидеть.

И в этот момент Элоиза поняла, что означает его сердитый тон, его с трудом сдерживаемая злость…

Филипп злился не на детей - или, по крайней мере, не только на детей. Его гнев и презрение были направлены на самого себя.

Глава 6

…Ты не должна была позволять ему целовать тебя. Кто знает, не проявит ли он после этого в следующий раз еще большие вольности? Но что сделано, то сделано, и, раз уж это случилось, ответь мне, пожалуйста, тебе это понравилось?

Из записки, подсунутой Элоизой под дверь своей сестре Франческе в тот вечер, когда та познакомилась с графом Килмартином, за которого через пару месяцев вышла замуж.

Близнецы, наконец, явились, сопровождаемые служанкой. Увидев их, Филипп отошел, почти отшатнулся к противоположной стене, опасаясь, что если будет стоять к ним близко, то не удержится и пустит в ход кулаки.

Но, пожалуй, еще больше боялся он того, что потом будет об этом жалеть.

Поэтому Филипп просто стоял, скрестив на груди руки, и пристально смотрел на детей. Казалось, он добился своего: под суровым взглядом отца дети явно чувствовали себя неуютно, гадая, что у него на уме.

Наконец, Оливер не выдержал этого напряжения.

– Папа! - дрожащим голосом проговорил он.

Глядя на детей, Филипп произнес то, что в данный момент казалось ему самым важным:

– Вы видите, что вы сделали с мисс Бриджертон?

Близнецы кивнули, хотя почти не смотрели на Элоизу.

Под глазом у той уже начал наливаться синяк.

– По-вашему, - Филипп был мрачен, словно грозовая туча, - то, что вы сделали, ничего не значит?