Сэру Филиппу, с любовью

– Уверяю вас, сэр, я рада, рада, как никогда! - взорвалась Элоиза.

Филипп что-то пробормотал себе под нос.

– Что? - переспросила Элоиза.

– Вы о чем? - сделал вид, будто не понял, он.

– Вы, кажется, что-то сказали, сэр!

– Вам почудилось.

– Уверяю вас, нет.

Филипп сердито посмотрел на нее:

– Если бы я хотел, чтобы вы услышали, я бы произнес это вслух.

– Но если вы не хотели, чтобы я слышала, зачем вообще было говорить?

– Потому что я не мог держать это в себе.

– Так что же именно вы сказали, сэр? - потребовала она.

– Может быть, не надо? - Филипп всей пятерней нервно теребил волосы.

– Надо. Если мы действительно собираемся стать мужем и женой…

– Точных своих слов я уже не помню. Что-то об отсутствии у женщин здравого смысла…

Филипп знал, что не стоило бы говорить этого вслух. Это прозвучало бы невежливо в любой ситуации, тем более сейчас. Но Элоиза вынудила его, пристав буквально с ножом к горлу.

Филипп не ожидал от Элоизы безумной радости по поводу предстоящего брака, влюбленных взглядов, нежных слов… Но быть хотя бы немного повежливее она бы уж могла постараться, в конце концов!

Да и с чего она так на него взъелась? Что они вынуждены пожениться - так это ей и без того известно… Могла бы, между прочим, и быть ему благодарна за то, что он, как истинный джентльмен, готов жениться на ней после того, как якобы опозорил - хотя его-то вины здесь вовсе нет! Другой на его месте мог бы и отказаться…

– Что ж, - ни с того ни с сего сказала вдруг Элоиза, - я рада, что этот разговор состоялся.

Филипп удивленно уставился на нее. Что, черт побери, она имеет в виду?

– Что, простите? - переспросил он.

– Я рада, - проговорила она, - что мы, наконец, все выяснили. Муж и жена, в конце концов, должны понимать друг друга!

Филипп едва сдержался, чтобы не застонать. Подобный разговор явно не мог кончиться добром.

– И, - резко добавила Элоиза, - теперь я, наконец, расстанусь с иллюзиями насчет того, что вы думаете по поводу всего женского пола.

Филиппу не хотелось идти на конфликт, но он чувствовал, что его не избежать.

– Я, кажется, ничего не говорил относительно всего женского пола!

– Вы сказали что-то об отсутствии здравого ума у женщин. По-вашему, этого недостаточно, чтобы сделать вывод?…

– Я сказал это сгоряча.

– Сгоряча-то как раз и говорят именно то, что думают! - усмехнулась она.

– Я поспешил сделать обобщение. Я не имел в виду всех женщин…

– Кого же конкретно вы имели в виду? - прищурилась Элоиза. - Уж не меня ли?

После таких слов Филипп совсем растерялся.

– Элоиза, - забормотал он, уже не отдавая себе отчета в том, что говорит, - простите меня… но иногда вы, поверьте, действительно бываете невыносимы…

– Ну, спасибо! - Элоиза словно единым махом выдохнула что-то, копившееся внутри ее. - Ни от кого я еще не слышала таких слов!…

– Неужели ни от кого?

– Во всяком случае, не от тех, кто мне близок.

Филипп нервно поерзал в кресле. Почему, черт побери, эти кресла всегда делают такими маленькими - разве крупные мужчины уже перевелись?

– Поздравляю, - усмехнулся он, - вас, должно быть, окружают немыслимо вежливые люди, если никто из них никогда не делал вам замечаний, несмотря на все ваши выходки!

Элоиза вспыхнула, но ничего не сказала. Пауза затягивалась.

– Простите меня, - вдруг прошептала Элоиза. Филипп посмотрел на нее, не веря своим ушам. Она просит у него прощения? За что?

– Что вы сказали? - переспросил он.

– Я сказала “простите меня”, - отчетливо выговорила Элоиза.

– Ничего страшного, - отозвался Филипп. Новая пауза.

– А, собственно, “простите”… за что? - осторожно спросил он.

Элоиза посмотрела на него. В глазах ее явственно читалось сожаление о том, что инцидент еще не исчерпан.

– Нужно ли говорить? - вздохнула она.

– Если мы собираемся стать мужем и женой… - повторил Филипп ее же фразу.

– За то, - сквозь зубы проговорила Элоиза, - что я зла на весь мир и отыгрываюсь на вас. Только умоляю - не спрашивайте, почему я зла. Иначе я встану и уйду, чтобы никогда больше не видеть вас - не потому, что имею что-то против вас, а потому, что дальнейшие объяснения, поверьте, для меня невыносимы.

Филипп решил, что, продолжая спор, он сделает только хуже.

– Я принимаю ваши извинения, Элоиза, - произнес он. Филипп выждал с минуту, прежде чем снова заговорить.

Эта минута показалась ему едва ли не самой длинной в его жизни.

– Не знаю, Элоиза, - начал, наконец, он, - станет ли вам от этого легче, но должен сказать: я собирался сделать вам предложение еще до того, как в моем доме появились ваши братья, - официально, с кольцом и со всем, что там полагается… Согласен, может быть, предложение нужно делать и не так, возможно, я не знаю всех формальностей - сами понимаете, я не каждый день делаю женщинам предложения. Откровенно говоря, моей первой жене я сделал предложение… скажем так, тоже не при совсем обычных обстоятельствах.

Элоиза снова посмотрела на него. Как показалось Филиппу, на этот раз взгляд ее был немного теплее.