Серые братья

– Мёртв как раз Беренгар, – леденяще спокойным голосом ответил Сова. – А наш гость не только жив, но и полон сил. Смотрите все, кто видит, и запоминайте. Примерно так это обычно и происходит. Как только мы поднимем решётку, он подпрыгнет, как на пружине, и всех нас убьёт. Всех, и даже меня. Мы – полусонные, вялые, а он довёл себя до состояния, когда человек голыми руками разбивает дубовые доски и гнёт железо.

– Но мы видим, что он зарезал себя, – неуверенно сказал кто-то из собравшихся.

– Это не так, – покачал головой принц Сова и попросил: – Принесите мушкет.

На минуту в вестибюле повисла давящая тишина. Принесли и передали Сове мушкет. Он, всунув ствол в ячейку решётки, проговорил:

– Встань. Подойди к решётке и протяни к нам сюда руки. Иначе мне придётся стрелять.

Тот, кто только что зарезал себя, не дышал и не двигался. Со стороны это выглядело неправдоподобно: человек, вооружённый мушкетом, очень серьёзно разговаривал с мертвецом. Монахи не двигались, смотрели, молчали. Сова взвёл курок. Прицелился. И так стоял пять или шесть бесконечно долгих минут. Было непонятно, чего он ждёт, и один из монахов уже начал негромко звать: «Беренгар! Беренга-ар!» – как вдруг над крышей снова ударил гром, и вот тогда-то громыхнул и плюнул огнём длинный мушкет. Все вздрогнули. Колено лежащего неподвижно испанца взорвалось и разбрызгалось красным по всем трём дощатым стенам. Мертвец подскочил и, пронзительно воя, стал отползать в дальний угол. Вздох и крик прокатились по вестибюлю.

– Теперь пусть он ослабнет, – сказал Сова, передавая назад окутанный дымом мушкет. – Через минуту можно будет поднять решётку. Дайте верёвку.

Но попавший в ловушку наёмник ждать минуту не стал. Волоча ногу, он выполз из угла и дополз до решётки. Протянув руки сквозь прутья, он прохрипел:

– Вяжите! И скорее перетяните мне ногу. Кровь уходит!

Сова крепко и тщательно привязал его руки к решётке и только после этого подошёл к рычагу. Решётка поднялась, и вместе с ней вытянулся вверх бывший мертвец. Монахи с изумлением увидели, что кожа на его животе действительно разрезана и кровоточит, но внутренности не вываливаются, и не обнажены даже брюшные мышцы. Сова быстро прошёл к столику, посмотрел на лежащего у дальней стены Беренгара. Сокрушённо покачал головой. Потом вернулся к натёкшей лужице крови, поднял «убивший» испанца нож. Всё его лезвие было утоплено в рукоять, высовывался лишь кончик – длиной, примерно, в десятую часть дюйма.

– Но как же такое возможно?! – воскликнул один из монахов.

– Пантелеус называл это «невротикус анэстэзис», – сказал принц Сова.

– А что это значит?

– Это примерно значит «полное обезболивание путём доведения себя до предельно лихорадочного состояния». Любому посвящённому было бы видно: выступивший мелкий пот, учащённое дыхание. В таком состоянии один мой печально знакомый вывернул себе суставы ступней и освободился от кандалов. Потом вернул суставы на место. А этот вот зарезал себя. Кончик ножа, посмотрите, выверен ровно на толщину кожи. Надеялся, что мы сразу решётку поднимем. Не напрасно же крикнул, что Беренгар ещё жив. Рассчёт точный.

Мимо пронесли с накрытым лицом Беренгара – как огромную, в рост человека, карнавальную куклу, у которой, вздымаясь под тканью, торчал из лица длинный нос. Увидев, что простреленная нога пришельца уже перетянута толстым жгутом, Сова одобрительно кивнул. Подошёл, отвязал руки, подхватил и уложил вдоль стены обессиленного испанца, снова связал ему руки, и распорядился:

– Всё, что было при нём – в мою комнату. Его – перевязать. Позовите меня, как только он придёт в себя. И, если он ничего не скажет, – то следующей ночью дом нужно будет покинуть. Так что пакуйте вещи.

Сказал и покинул вестибюль, заполненный тяжёлой смесью запахов дыма и крови. Но если бы он знал, что стоявший в двух кварталах фургон, не дождавшись к условной минуте возвращенья бульдога, на предельной скорости покатил в оговорённое заранее место, то он покинул бы дом немедленно, не дожидаясь следующей ночи, запретив монахам собирать даже самые нужные вещи.

Глава 6

Чёрный волк

Видели вы когда-нибудь настоящего волка? Рядом, когда между вами и ним – ни забора, ни клетки? Тот, кто встречался с этим зверем вплотную и по страной прихоти судьбы уцелел, помнит об этом ужасе до конца своих дней.

Идеи и планы

Игла Вайера, как оказалось, не принесла Бэнсону особенных неприятностей. Вечером следующего дня он уже мог разговаривать, не испытывая от этого боли. Он поведал Сове о том, что произошло в монастыре Девять звёзд. Затем – всё об охотниках за черепами. И, наконец, о своей встрече с Крошкой. Сова, откинувшись на спинку удобного кресла, не шевелился. Слушал. Молчал.

– Что теперь? – спросил Бэнсон, подытоживая свой невесёлый рассказ.