Серые кардиналы

За все это он как «государственный преступник» вместе с прочими обвиняемыми был приговорен к смерти, и в последний момент его, уже ожидающего казни на эшафоте, новая царица помиловала, заменив казнь на пожизненную ссылку (1742).

Историк Д. Бантыш-Каменский писал: «Солдаты, стащив тогда графа с носилок, положили его на плаху, к которой приблизился палач и, расстегнув воротник рубашки и шлафрока его, оголил шею. Все сие не более минуты продолжалось, как объявили графу Остерману, что императрица переменила смертную казнь его на вечное в Березов заточение. Солдаты подняли тогда графа и посадили снова на носилки. В то время потребовал он, чтобы ему подали парик его и колпак; надел их на голову и застегнул воротник у рубашки и шлафрока, не показав ни малейшей в лице перемены. Великий человек всегда, даже и в несчастье, является великим! В следующий день граф Остерман, мучимый сильной подагрой, отправлен был из Петропавловской крепости в Сибирь. Последние его слова состояли в покорнейшей просьбе, чтобы императрица не оставила милостивым и великодушным покровительством его детей».

Следует заметить, что дети его действительно не были «оставлены милостью»: старший сын, Федор Андреевич, дослужился до генерал-поручика, стал тайным советником, сенатором, а младший, граф Иван Андреевич, поднялся еще выше, он занимал пост канцлера России.

Угасание в далекой сибирской ссылке в те годы было едва ли не нормой завершения яркой политической карьеры в России – в том же Берёзове восемнадцатью годами ранее умер сосланный туда не без помощи Остермана Александр Меншиков, а в тридцатые годы туда ссылали князей Долгоруких, к чему Андрей Иванович также приложил свою незаметную руку. Сам же граф Остерман протянул на берегах неприветливой Сосьвы свыше пяти лет, больше, чем «полудержавный властелин», но меньше, чем даже более старый Бурхард Кристоф Миних, который отбыл в своей пелымской ссылке все двадцатилетнее царствование Елизаветы и вернулся затем в Петербург после реабилитации Петром III. Нет сомнения, впрочем, что, доживи Остерман до 1762 г. – и его бы тоже простили.

Справедливости ради надо сказать, что репрессии Елизаветы коснулись лично Остермана, но не его семьи и состояния. О детях Остермана мы уже писали, теперь несколько слов о его жене – Марфе Ивановне Стрешневой (родственнице бабки Петра Первого), статс-даме двора Анны Иоанновны. Она была вольна остаться в столице и пользоваться его имуществом и деньгами. Однако предпочла разделить с опальным мужем ссылку – так что отнюдь не жены декабристов завели на Руси этот обычай.

Итак, Андрей Иванович Остерман, один из искуснейших дипломатов Российского государства, прожил последние пять лет своей жизни в Сибири. О чем он думал в долгие зимние ночи в Березове, мы не знаем. Вспоминал ли он родной патриархальный Бохум и ту страшную ночь, когда в трактире «У Розы» он убил приятеля и искалечил свою жизнь. А может быть, вовсе не искалечил?! Если бы он не устроил этой драки, то кончил бы университет, стал пастором, профессором, задушил бы в себе честолюбивые стремления, мечты, не вошел бы в историю и умер бы безвестным.

И наконец, 21 мая 1747 г. в 4-м часу пополудни Генрих Иоганн Остерман окончил жизнь в том же самом Березове, где когда-то скончался Александр Меншиков.

Круг замкнулся. Случайность, мрачная ирония судьбы или воздаяние?

ПРИ ЕКАТЕРИНЕ II. ВОЗВЫШЕНИЕ ПОСЛЕ СМЕРТИ

Судьба Остермана – горький конец одной немецкой карьеры в России? Или лишь временный «откат» перед началом истории успеха русского рода Остерманов, корнем которого был Генрих Остерман – немец, ставший крупным российским государственным деятелем, мысли и чувства которого, возможно, были все еще мыслями и чувствами немца, но жизнь и поступки были жизнью и поступками русского и служили России.

Остерман и его семья полностью были реабилитированы императрицей Екатериной II, графский титул подтвержден и, чего ранее не было, теперь уже официально был выдан графский патент «в знак высокой оценки заслуг графа Остермана» и его особой верности царскому дому – впечатляющий документ. Семейный герб заносится в геральдическую книгу российских дворянских родов.

Судьба распорядилась таким образом, что после смерти Андрея Ивановича род Остерманов не имел продолжения по мужской линии. Как уже говорилось выше, А. И. Остерман женился довольно поздно, в возрасте тридцати трех лет, на Марфе Ивановне Стрешневой. От этого брака родились три сына и дочь Анна (1724–1769).

Старший ребенок, названный в честь царя Петром (1722–1723), умер, не прожив и года.